Константин Георгиевич Паустовский (1892—1968) нашел в лесном Мещорском краю «самое большое, простое и бесхитростное счастье». Наверное, лишь очень наивный и неподготовленный читатель отнесет рассказы и повести Паустовского о любимой его стороне к «заметкам натуралиста» — тут все в неразрывном единстве. И обаяние «тихой и немудрой земли под неярким небом». И удивительно талантливые деревни («в Солотче почти нет избы, где не было бы картин. Спросишь: кто писал? Отвечают: дед, или отец, или брат»). И глубокие размышления о сути человеческого предназначения на земле. Интересное обстоятельство: из семинара Паустовского в Литинституте вышли Владимир Тендряков, Григорий Бакланов, Юрий Бондарев, Юрий Трифонов, Борис Балтер — кажется, более «городских» писателей трудно и подобрать. Конечно, творческим даром их наделила природа, но наверняка кое-что вложил в души и объяснил учитель. Ну, например, вот так: «Вдохновение входит в нас, как сияющее летнее утро, только что сбросившее туманы тихой ночи, забрызганное росой, с зарослями влажной листвы. Оно осторожно дышит н ам в лицо своей целебной прохладой». Это вдохновение — из Мещоры родом.
Илья Ильф (1897—1937) и Евгений Петров (1902—1942) начали вместе писать в середине 1920-х. Безусловный и неоспоримый памятник их совместному творчеству — два знаменитых романа. Но и до, и после, и между «12 стульями» и «Золотым теленком» соавторы писали много и смешно. Возможно, это не самая полная и удачная характеристика их фельетонного творчества — но это так. «Книга зачисляется либо в “железный инвентарь”, либо в “золотой фонд”» (Ильф и Петров). Собранные в этой книге рассказы и фельетоны, по такой классификации, наверное, ближе к инвентарю — они часто носят вполне прикладной характер, решают какую-нибудь насущную и наболевшую проблему. Например, несправедливость судебного решения. Или идиотское начинание местного чиновника. Или начетнический подход к изучению истории и литературы в школе. Эти недостатки писатели жестоко высмеивали. Помогало ли это вытащить занозу? На этот больной для сатирика вопрос много лет спустя ответил другой классик жанра, Михаил Жванецкий: «Либо наша жизнь станет лучше, либо мои произведения будут бессмертными». Пока у Ильфа и Петрова все складывается в пользу бессмертия.
В июне 1922 года Илья Григорьевич Эренбург (1891—1967) писал Марине Цветаевой: «Отдых у меня чудной: позавчера начал новую книгу. “13 трубок” (13 историй). Каких? Гнусно-мудро-трогательных… Возможно, что эта классификация чужих трубок (жизней) поможет найти некое равновесие». Вначале трубки, описанные Эренбургом, не имели названий — он их просто нумеровал. Но, приобретя огромную популярность у читателей, трубки заслужили и имена собственные: Трубка коммунара, Трубка солдата Пьера Дюбуа, Трубка лорда Грайтона, Трубка миллионера ван Эстерпеда, Трубка племени Гобулу, Трубка бога Калабаша, Трубка киноактера… «Эренбург в столь занимательную форму облек здесь свои размышления о многих важных вещах — о войне и мире, о любви и ненависти, о жизни и смерти, о добре и зле, об истине и заблуждениях, наконец, просто об игре случая в судьбе человека» (Борис Фрезинский). Созданный на заре литературной карьеры будущего знаменитого писателя, сборник «13 трубок» остался одним из самых любимых и самых читаемых его произведений.