Юрий Рост
ПОДАРОК АНДРЕЯ ИЛЛЕША
Пишу об Андрее Иллеше с любовью, восхищением, а теперь и с печалью. Как иначе скажешь о близком друге, с которым прожито бок о бок сорок лет, чей дом — твой дом, чья семья стала родной, чьи родители были твоими друзьями и кто, в конце концов, был недолгое, правда, время твоим необременительным молодым начальником.
Андрей — потомственный журналист. И природный. Ему, как его деду и отцу, не особенно понадобилось специальное образование, поскольку азарт, интерес к человеку и событию, данный от Бога талант писать ясно и
образно, страсть по перемещению по земле были в них заложены от рождения.
Отец — Владимир Иллеш (сын знаменитого венгерского писателя антифашиста Белы Иллеша) — фронтовой разведчик. Начал свою войну в семнадцать лет под Москвой и закончил в Кёнигсберге капитаном. Дослужил до 49-го в Вене. Опять разведчиком. И мама — Татьяна Сергеевна — тоже была разведчицей. Да какой! Майоры ей — сержанту, а на пике военной
карьеры старшине — шинель подавали. После войны она с совершенным знанием немецкого занялась литературными переводами, а отец пошел в журналисты. Сначала корреспондентом, а потом редактором отдела очерков журнала «Советский Союз» он исколесил всю страну. Был известен читателю и знаменит в журналистском цеху, однако, столкнувшись с самодурством главного редактора — обласканного властью партийного писателя, послал его прилюдно, куда остальные посылают за глаза, и, громко хлопнув дверью, ушел из советской журналистики, в которой ему перестали разрешать писать о том, что он считал важным. Андрей унаследовал от родителей честное отношение к профессии и невероятную
страстность. Он любил работать и был азартен и горяч. Начав свою журналистику в «Московском комсомольце» он продлил ее в отделе новостей «Комсомолки» (где мы и встретились), а потом создал отличные отделы информации в «Советской России» и
«Известиях» (там вообще была лучшая для того времени команда репортеров, подготовленная Иллешем). Он написал сотни репортажей, напечатал уникальные книги — о Чернобыле (где появился на третий день после взрыва реактора) и о катастрофе корейского «боинга», сбитого советским истребителем, о только-только зарождавшейся мафии — «Красные крестные отцы»... Эти книги переведены на несколько языков.
Когда редакционная политика газеты перестала его устраивать и он понял, что не может изменить ее по своему пониманию, Иллеш, будучи известным газетным руководителем, ушел из «Известий». И из журналистики. Может быть, это и хорошо. Во-первых, он не смог бы существовать в охватившем газету цинизме. Его разрушала бы бесплодная борьба за сохранение жанра и достоинства. А во-вторых, не написал бы он своим прекрасным языком эти рассказы, проникнутые нежностью к
друзьям, природе и делу, пониманием не прошедшего в нем времени. Живших в истории — полно. А свидетелей мало. Честных и талантливых мало. Таких же, как Иллеш, наблюдательных и щадящих, с неожиданным даже для меня, съевшим с ним не один пуд соли, писательским даром, — и вовсе единицы. Этот дар проявился поздно. Для него поздно и для нас. В конце его несправедливо короткой жизни. Освобожденный от ограничений журналистики, он неожиданно для его друзей и многочисленных читателей проявил редкий для нашей литературы дар рассказчика. Зачем он дремал так долго!
Чистый и образный русский язык, которым написана его документальная проза, относит нас к лучшим образцам этого жанра конца прошлого века. Словно предчувствуя, что времени у него осталось немного, он работал с присущим ему темпераментом и азартом. И сам публиковал свои маленькие шедевры в интернете.
Страшный диагноз Иллеш принял с достоинством настоящего мужчины. Он не утратил иронию, не обременял близких и друзей своими страданиями и рефлексией. Он жил до последнего дня. И работал. Писал.
Эта его первая (и, увы, последняя) писательская книга освещена талантом, состраданием и любовью к среде его обитания.
Спасибо, Андрюша, что ты оставил нам часть своего мира, что ты решился поделиться с нами своей благодарной памятью. Бездарно было бы не принять такой подарок.