Когда Варлам Тихонович Шаламов (1907—1982) писал свою прозу, еще земля дышала братскими могилами лагерей. Первым читателям, потрясенным этой эксгумацией, этой разверзшейся перед ними адской воронкой, было не до художественных оценок. Иосиф Бродский, прочитав «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, сказал: «Возможно, через две тысячи лет чтение “ГУЛАГа” будет доставлять то же удовольствие, что чтение “Илиады” сегодня». Но чтобы читать «Колымские рассказы», как «Илиаду», не нужно ждать две тысячи лет. Вслед за моральным потрясением приходит и понимание всей уникальности Шаламова-художника. Его «новая проза» — диковинный сплав русского постсеребряного века и золотых приисков Колымы. Как известно, великое видится на расстоянии. В случае Шаламова это расстояние оказалось минимальным.

Шерлок Холмс — это не просто сыщик, это еще и удивительный человек, ставший родным и близким для людей разных эпох и всех континентов. Его создатель Артур Конан Дойл (1859—1930) вряд ли думал, что истории о частном детективе ждет столь долгая и счастливая судьба, — всю жизнь ему хотелось написать что-то «посерьезнее». Однако получилось так, что рассказы о Шерлоке Холмсе Артура Конан Дойла — не только и не столько классика детективного жанра, сколько удивительное чтение на все времена, несущее в себе черты гуманизма, веры в человека, рыцарского следования долгу. Между прочим, Конан Дойл был действительно посвящен в рыцари, причем не за литературные заслуги, а за службу военным врачом в годы англо-бурской войны. На его надгробной плите выгравирован рыцарский девиз — «Верен как сталь, прям как клинок». Этими качествами Конан Дойл сполна наделил и своих самых известных и любимых персонажей — Холмса и его помощника и биографа, бывшего военврача Ватсона, прототипом которого не без оснований считают автора. Лучшие и самые типичные из рассказов о Шерлоке Холмсе собраны в этой книге.

«Дело Артамоновых» (1925) Максим Горький (1868—1936) написал в эмиграции, в Италии. Романное время — всего 56 лет, с 1861 по 1917 год. По меркам истории ничтожный промежуток, но для российского предпринимательства — вся его эпоха, «от рассвета до заката». Многие годы в России роман прочитывался как политизированный, идеологически злободневный текст от «великого пролетарского писателя». Однако сегодня вполне понятно, что глубокие наблюдения Горького над природой человека, над трансформацией людских характеров позволяют причислить его к самым значительным модернистам в мировой и отечественной литературе ХХ века, поставить в один ряд с Фолкнером, Андреем Белым, Джойсом и Томасом Манном.

С книги Мигеля де Сервантеса (1547—1616) «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605, 1615) началась новая история европейской прозы. Переведенный, и довольно быстро, на множество языков, он оказал большое влияние на литературу многих народов; на русскую литературу — просто огромное. Достоевский говорил, что «Дон Кихот» принадлежит к числу книг, написанных на много столетий вперед. При этом из разнообразных толкований книги и ее главного образа выкристаллизовалась, стала основной одна трактовка. Взгляд на Дон Кихота как на воплощение идеи о высоком предназначении человека, как на героя, жертвующего собой во имя добра и справедливости. Таким он вошел и в массовую культуру, став мгновенно считываемым мемом.
Но в действительности роман о Рыцаре Печального Образа намного сложней, интересней, глубже. «Про Дон Кихота надо сказать: жил безумным, умер мудрым. “Дон Кихот” рассказывает, какая должна быть женщина и как должен любить мужчина. Люди думают, что “Дон Кихот” — это пародия, а “Дон Кихот” — это наибольшая добродетель» (Виктор Шкловский).

Говорят, самые лучшие юмористы мрачны и неулыбчивы в быту. Аркадий Тимофеевич Аверченко (1880—1925) к их числу определенно не относился. Даже свою автобиографию он писал, смеясь, — и включил ее в первый свой сборник. «Литературная моя деятельность была начата в 1904 году, и была она, как мне казалось, сплошным триумфом. Во-первых, я написал рассказ. Во-вторых, я отнес его в “Южный край”. И в-третьих (до сих пор я того мнения, что в рассказе это главное), в-третьих, он был напечатан!» И были затем напечатаны сотни рассказов, фельетонов, юморесок, шуток. И был завоеван титул «короля смеха». И был основан лучший юмористический журнал России — «Сатирикон», слава и имя которого (пусть в названии не журнала, а райкинского театра) живы и сегодня. Вообще-то к началу ХХ века Россия привыкла к другому смеху — «сквозь невидимые миру слезы». «“Сатирикон” раскрепостил русский юмор. Снял с него оковы незримых слез. Россия начала смеяться» (Тэффи). Эта сборник составлен из рассказов, написанных в разные годы — с 1910-го по 1923-й.

Для современного молодого читателя ранняя проза классика русской литературы ХХ века Бориса Леонидовича Пастернака (1890—1960) нередко бывает заслонена знаменитым романом «Доктор Живаго». Между тем, повести «Детство Люверс» (1918) и «Охранная грамота» (1930) также принадлежат к вершинным произведениям русской литературы, сравнимым с трилогией Льва Толстого о детстве, отрочестве и юности. (Вспомним, кстати, что и первоначальное название «Доктора Живаго» — «Мальчики и девочки».) Повесть о взрослении «придуманной» девочки Жени Люверс и автобиографическая исповедь великого поэта едины в главном: «Пастернак не изображал мир ребенка, а выражал его изнутри» (Александр Архангельский). Все его произведения словно освещены воспоминаниями о детских радостях — рождественских елках, золотых шарах, имбирных пряниках — и о неподдельных детских горестях и драмах. Вот квинтэссенция этой высокой прозы, строки из финала «Охранной грамоты»: «Все мы стали людьми лишь в той мере, в какой людей любили и имели случай любить... Любить самоотверженно и беззаветно, с силой, равной квадрату дистанции, — дело наших сердец, пока мы дети».

Оба произведения Валентина Петровича Катаева (1897—1986), вошедшие в эту книгу, считаются центральными текстами позднего, «мовистского» периода его творчества. «Алмазный мой венец» (1978) — это череда воспоминаний о главных литературных персонажах ушедшей эпохи. Королевич — Сергей Есенин, птицелов — Эдуард Багрицкий, ключик — Юрий Олеша, синеглазый — Михаил Булгаков, мулат — Борис Пастернак, штабс-капитан — Михаил Зощенко… «Процесс расшифровывания катаевских “крестословиц” … представлял собой чудесное и увлекательное вознаграждение за те неизбежные трудности, которые с этим процессом были сопряжены» (Олег Лекманов и Мария Котова). Оценки романа критикой и читателями были полярными — от восторженных до оскорбительных. Но любые оценки автор мог считать благом, поскольку о повести «Уже написан Вертер» (1980), в которой Катаев «в неверном свете представляет роль ВЧК как инструмента партии в борьбе против контрреволюции», просто было запрещено упоминать в советской печати. К счастью, до снятия этого запрета писатель успел дожить.

В этой книжке много весёлых чудес и почти нет грусти. Марина Потоцкая, которая придумала все эти истории, точно знает, что для таких чудес не нужна волшебная палочка. Они запросто могут случиться и с тобой, и прямо сегодня. Ты когда-нибудь залезал в кастрюлю, чтобы маму повеселить? Ну, в большую такую кастрюлищу? А слона у бабушки на огороде видел? Не игрушечного, конечно, а настоящего! А про курицу, которая умеет считать до пяти, слышал? А спасательный зонтик у тебя есть?.. Если в ответ на эти вопросы ты только качаешь головой, значит, тебе непременно стоит прочитать эту книжку!

«О смерти участников группы остальные узнавали окольными путями и сразу же выкладывали в ленту. Последние полчаса Славка чувствовал себя персонажем какого-то фантастического сериала. Ему нужно было очухаться». Да, в свои четырнадцать лет Славка повзрослел мгновенно. Переживет ли он такой шок? Справятся ли его родители с тем, что смысл и цель их жизни внезапно рушатся? Как воспользуются они сами и их единственный сын неожиданно обретенной свободой? Осознают ли, что все люди мало того что разные, так еще и все время меняются? Возможно, единственный выход — научиться падать, но подниматься. Очередная остросюжетная повесть известного писательского дуэта, который раз за разом изобретает для своих героев экстремальные ловушки, из которых все сложнее выпутываться. А может, это не писатели изобретают, а сама жизнь им подсказывает? Проверьте эту гипотезу на себе.

Новый сборник прозы Александра Кабакова, как и предыдущий, включает все жанры, кроме разве что романа. Здесь вольная фантазия fiction и почти протокольная достоверность non-fiction, рассказы о неназванных исторических персонажах и реальные истории выдуманных героев, рассуждения на свободные темы и свободные импровизации на темы заданные... Словом, что хочет, то и пишет, а получается всегда современная русская проза.