Как вся русская литература, по словам Ф. М. Достоевского, вышла из «Шинели» Гоголя, так вся мировая комедия нового времени вышла из пьес гениального французского драматурга Жана-Батиста Мольера (1622—1673). «Пьесы моего героя будут играть в течение трех столетий на всех сценах мира, — писал Михаил Булгаков в романе о Мольере, — и неизвестно, когда перестанут играть». Его персонажи ничуть не поблекли. Такое ощущение, что Журден («Мещанин во дворянстве»), Арган («Мнимый больной»), Тартюф («Тартюф, или Обманщик») — это всё наши хорошие знакомцы. Важная закономерность: чем лучше была новая комедия Мольера, тем более грандиозный скандал она вызывала при дворе Людовика ХIV. Узнавая себя, Тартюфы и Журдены запрещали, изгоняли с подмостков свои изображения и требовали расправы над автором. Что ж, в этих проявлениях герои Мольера тоже совершенно не устарели. Но по-прежнему актуален и отзыв современника Мольера об одной из его обруганных пьес: «Все находили ее жалкой, и все спешили ее увидеть».

«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», — писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» — это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.

Иван Антонович Ефремов (1908—1972) обладал, можно сказать, свойствами сразу нескольких оптических приборов. Как выдающийся ученый-палеонтолог, создатель науки тафономии на стыке геологии и биологии он, словно перевернутыий бинокль, наблюдал глубокое прошлое. Как писатель-фантаст, философ-космист и общественный мыслитель он, словно телескоп, всматривался в далекое будущее. Такая широта взглядов и глубина анализа позволили Ивану Ефремову создать важнейшую для русской фантастики трилогию. «Туманность Андромеды» (1957) — роман о безоблачном коммунистическом будущем, которое неизбежно наступит. «Лезвие бритвы» (1963) — тревожные сомнения в возможности этого светлого будущего. И «Час Быка» (1968) — прямое предупреждение о грозящей миру социальной, экологической и нравственной катастрофе. Центральное место в этой трилогии занимает именно «Лезвие бритвы», поскольку антропологическая эволюция, которая позволила бы человечеству спастись, проходит по «тончайшей грани между диктатурой и анархией, богатством и нищетой, сентиментальностью и зверством» (Дмитрий Быков). Еще есть шанс на выживание, еще не пробил «час быка», еще можно вчитаться в этот текст и остановить зло.

За роман «Песнь тунгуса» Олег Ермаков стал лауреатом премии «Ясная Поляна». Наградой в номинации «Выбор читателей» стала для писателя командировка в Сеул. «На исходе ночи я очнулся и увидел, что самолёт пролетает мимо Байкала. В Корею, в страну дальневосточных созерцателей... Не очередная ли это песнь байкальского жителя? Песнь странствий?» Так в результате и вышло. Семейная пара из Петербурга оказывается по приглашению в Сеуле. Бродя по улочкам экзотического города, они вспоминают годы молодости, когда жили на Байкале, в заповеднике. Герой там работал лесником и бредил мифическим царством Иоанна с одним примечательным деревом, шагнув за которое, можно было оказаться «на той стороне». И лесник честно пытался это сделать... И теперь ему, не слишком успешному бизнесмену, снова мерещится «та сторона». Неожиданная встреча со странным гидом как будто сулит это проникновение. У гида Лиды своя история путешествия «на ту сторону», в котором тоже был гид — эвенк, правнук великой шаманки Шемагирки. Маршруты романа уходят на Курильские острова, в Японию, в средневековую Корею и Китай, на Байкал и в места, вовсе недоступные обыденному сознанию.

Что вы будете делать, если очнетесь в странном месте и осознаете, что ничего не помните? А если таких, как вы, целый Приют и вы деретесь, поете, кричите, танцуете, лишь бы не сознавать, что теперь этот дом и есть ваша жизнь? А если все это происходит в городе среди лесов, и за окном — темнота, и местные жители Приют хотят закрыть? А в вас плещется сила, рыжая или синяя, огонь или река, и вы не знаете, что с ней делать и что делать с собой? Вот в такой ситуации и оказались герои романа «Фуга». Им предстоит вспомнить себя, отстоять Приют и попытаться рассеять темноту — за окном и в чужих снах.

Поэтический альбом «Я приду опять» представляет различные грани творчества Елены Циммер. Стихи сопровождают картины и рисунки, и, несмотря на то, что стихи и картины зачастую создавались в разное время, они очень созвучны, на полотнах и в строках чувствуется философская нотка, а страстные всплески сменяются тихими раздумьями…

Как из тысяч слов выбрать те, что передадут печаль и восторг, сомнения и раздумья? Что нужно пишущему человеку, чтобы его услышали? Возможно — просто искренность, столь редкая в наше время повального увлечения скрытым смыслом или чуть угадываемым подтекстом в потоке фраз. Именно искренность присуща Елене Циммер, без утайки рассказывающей читателю, словно близкому другу, о своих переживаниях и радостях, о любви. В книгу вошли новые стихи, афоризмы, рассказы и фотоработы автора.

Эта книга — о странностях любви, о том, какие причудливые формы она умеет принимать, то образуя не поддающийся никаким теоремам треугольник (в какой попадают Маша, Митя и Володя в романе "Трио для квартета"), то оборачиваясь не желающими пересечься параллельными прямыми. Герои романа немолоды, но любовь настигает и тех, кому впору нянчить правнуков, как персонажам повести "Лучшая роль второго плана".

Героям неведомо, что прихотливая судьба выкинет на каждой новой странице, и вместе с читателями они открывают трогательные, драматичные, порой головоломные ситуации, в которые их заводит великое человеческое чувство. Иногда они останавливаются перед небольшим, но существенным шагом, чтобы перейти черту, за которой и начнется та самая, чаемая, настоящая жизнь. Впрочем, автор не морализирует - повествование свободно и иронично.

Итак, по пушкинскому совету, Елена Холмогорова предлагает, обращаясь к вечной теме, "поговорить о странностях любви".