Поэтическая библиотека

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВРЕМЯ»

просмотров: 4 989

Глеб Шульпяков. Родился 28 января 1971 года в семье научных сотрудников. Окончил факультет журналистики МГУ. В качестве литературного обозревателя и редактора работал в самых разнообразных периодических изданиях Москвы. Печатается с 1995 года: журналы и альманахи «Арион», «Встречи», «Волга», «Дружба народов», «Звезда», «Звезда Востока», «Иностранная литература», «Интерпоэзия», «Малый шелковый путь», «Новый мир», «Новая Юность», «Стрелец», «Ars Interpres», «Kanyon Review», «Missives», «Modern Poetry in Translation», «Paris Review», «The Poker». Автор пьесы «Карлик» (постановка – Театр Маяковского, 2004) и «Пушкин в Америке» (премия «Действующие лица-2005»). Составитель антологии "10/30, стихи тридцатилетних". Переводчик и комментатор книги "У.Х.Оден. Table Talk". Лауреат поощрительной премии «Триумф» в области поэзии. Живет в Москве.


ЭССЕ В ВЕРЛИБРЕ
Вторая книга стихотворений Глеба Шульпякова. Новое и старое. Рифмованные стихи мне не глянулись: грамотные слова-слова-слова, бедно интонированные, говорящие, наверное, что-то уму и сердцу самого поэта… Но единственное, что у меня как у читателя такие стихи вызывают, – так это «радость узнавания», ощущение «где-то я это уже видел». Таких стихов нынче много пишется: «когда не останется больше причин, / я выйду в сугробы ночного проспекта, / где плавают голые рыбы витрин / и спит молоко в треугольных пакетах, – / в начале начал, где звенит чернозём, / я буду из греков обратно в варяги, / и женщина в белом халате подъём / сыграет на серой, как небо, бумаге». М. Гаспаров как-то написал: «Из меня будет хороший культурный перегной». Михаил Леонович был истинным интеллигентом и потому скромным человеком. «Культурным перегноем» будут не его труды, а такие стихи Шульпякова: «но стрелы падают сквозь тучи, / не достигая колыбели, / по-колыбельному певучи, / неотличимые от цели». Цель – это колыбель? Стрела неотличима от колыбели? Звук летящей, звенящей стрелы неотличим от тихого поскрипывания? Но если стрелы падают, а не летят, только что сорвавшись с тетивы, они вообще безмолвны… И проч.
Нерифмованные поэмы Г. Шульпякова куда любопытнее (а если и с элементами рифмы, то повествовательные, как «На старом кладбище в Коломенском...»). Интересные сюжеты. Тонкие, точно увиденные детали, например вот роспись в храме: «друг за дружкой, как блокадники, пророки со святыми лепятся»… Правда, не оставляет мысль: что, если это проза? Точнее, эссе в верлибре.
Г. Шульпяков может попытаться запатентовать новый жанр. Конечно, это заявление легко оспорить, сказав, что верлибр – он верлибр и есть. Но верлибр бывает настолько разным, что в его свободе вполне можно различать разные степени и качества ограничений.

Надежда Горлова

***

"...Это гармония, возникающая из наплыва мелких, царапающих деталей , неприятностей, внезапных столкновений со смертью, со стихией, с собственной памятью. Многие крупные стихотворения «Желудя» так и начинаются – с наступления хаоса, сора, сорняка. Хаос не эстетизируется, но именно из-за своей растворенности в мелких бытовых деталях, кажется особенно всепроникающим. И – в пределе – равнозначным смерти – как мусорной, сорняковой изнанки бытия. Мертвое отделено от живого гранью, прозрачной, как мембрана. Кажется, даже само название "Желудь" и дизайн обложки, с монохромной дубовой ветвью, связаны с темой древа смерти, с образом дуба, шумящего над могилой поэта. Но желудь – это и зародыш другой, новой жизни. Собственно – жизни. Смерть отступает: мертвое на вид дерево оказывается живым; ружье дает осечку; герой благополучно поднимается на колокольню..."
Евгений АБДУЛЛАЕВ. Гармония случайных деталей. "Дружба народов", № 11/2007


"...Глеб Шульпяков изменился . О чем его новая книга? Можно сказать очень коротко: о мимолетностях бытия. Что имеем — не храним. Потому что мы не знаем, что мы имеем. Или более точно: не знаем ценности того, что у нас есть. Чтобы эта ценностная иерархия возникла, должна возникнуть дистанция, которая все расставит по местам. Вот тогда, может быть, и окажется, что чуть ли не самое важное в нашей жизни — это случайная встреча в заштатной забегаловке... Но это мимолетное нельзя удержать. И поэтому человек обречен жить прикованным к настоящему, хотя его сердце пронизывает, прокалывает ностальгия... по самому себе. И человек бродит по миру и всюду наталкивается на предметы и детали, которые только подчеркивают, что единственное оставшееся нам — это эпитафии несуществующим вещам, мыслям и людям, которых так хотелось бы сохранить, запечатлев в слове, но и это так же невозможно, как и с вещами. Слово тоже смертно. Вот эта щемящая нота ускользания и звучит в книге ”Жёлудь”».
Владимир ГУБАЙЛОВСКИЙ. "Чрез звуки лиры". "Новый мир", № 3/2007


"...С цикла «Запах вишни» открывается иная сторона автора – его аскетический внутренний мир. Можно долго спорить, что «вещественный» Шульпяков ярче и продуманнее, но именно здесь мы натыкаемся на краеугольный камень поэтики Шульпякова, которому восторг и изумление служат лишь средствами. Все дело в том, что Шульпяков – наш современник, а значит, такой же обитатель мира, что и его читатели. Стало быть, и все его проблемы – и предметные, и душевные – при всей их уникальности столь же свойственны и всем нам. Шульпяков моделирует свой внутрипоэтический мир по образу и подобию мира реального, а значит, и задача его не описательная, но собирательная. Как понять себя, осознать себя в мире ... соотнести себя с этим миром, вековыми культурами, яркими пейзажами ... как же оно все работает вместе? Вот этими вопросами и задается Шульпяков, и «Желудь» – лишь проводник, заставляющий человека задуматься еще раз – ну а как же оно все-таки, а?"
Владислав ПОЛЯКОВСКИЙ, Ксения ЩЕРБИНО. Вернуться прежним человеком. "Взгляд", 09.02.07


"...Стихотворения стали короче, словно мир поэта, состоящий из берега и моря, ужимается за счет берега. В новых стихах Шульпякова время как на ускоренной съемке. Прежде - живопись, ныне - скорее, кинематограф. "Сгущенный" тип письма выходит на первый план. Автор взвешивает послание читателю на весах интуиции, безжалостно высушивая лишнее, избавляясь от пустот и провисаний".
Вадим МУРАТХАНОВ. Путем бумаги. "Московские новости", № 34/2007


"...В поэмах и больших стихотворениях «Желудя» Шульпяков отказывается от внешней остросюжетности — так ярко заявленной в поэмах «Щелчка». То, что поэт не зацикливается на прошлых удачах, а ищет новых для себя путей, можно только приветствовать, но лично мне как читателю, полюбившему у него именно «приключенчество», — эгоистически хотелось бы продолжения и этой линии. Впрочем, и в своих бесфабульных, «внутренних» сюжетах он сохраняет и напряженность речи, и поэтическое визионерство, и склонность к инфернальной геометрии отражений, лестниц, переходов и закоулков...."
Аркадий ШТЫПЕЛЬ. О книге "Желудь". "Арион", № 2/2007
Подробнее: http://www.shulpyakov.ru/?action=pageView&id=28



Глеб Шульпяков. Жёлудь. М., «Время», 2007. Серия «Поэтическая библиотека». 80 стр. 1000 экз.

"Что же это было за кино? Мне всегда нравился в стихах Шульпякова его лирический герой-рассказчик. Поэмы Шульпяков не пишет, а именно рассказывает. В книге две таких поэмы – «Запах вишни» и «Мураново». Обе рассказаны отменно. Никаких эпопей с прологом и эпилогом, просто Подмосковье, дача, «сладкий запах вишни». С лирическим героем как бы ничего и не происходит, точнее происходящее в реальности столь несущественно по сравнению с происходящим внутри него, что впору задуматься, есть ли смысл в физическом, телесном воплощении души. Тело существует как способ душепередвижения, причём, самый неуклюжий из известных. Ну так не об этом речь. А о чём вообще речь? Вишни, какая-то женщина, чужая дача, бегство с неё, размышления в тамбуре о том, как нас зачали… И щемящее чувство второго плана – там, где всё происходит по-настоящему, за этими декорациями чеховского вишнёвого сада. Или вообще – Мураново. Поездка с женщиной на машине, прогулка, разговоры о нём, о ней, об уходящей жизни, ночное купание, «черные зрачки сосков… мокрая арабская вязь на лбу…» Фотоснимки мгновений, пауз, взглядов, которые не повторяются, о которых не говорят и не пишут в романах. Свободный стих, щемящий мотив.
Шульпяков – москвич до мозга костей. Москва – один главных лирических героев его стихов".

КНИЖНАЯ ПОЛКА АНДРЕЯ КОРОВИНА
Журнал «Современная поэзия», № 3/2007

Тираж: 1000 экз.
ISBN 5-9691-0181-8
84x108/32
80 с.

Ищем книгу
в магазинах...