Проза

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВРЕМЯ»

В книге Ильи Рубинштейна «шансонье всея Руси» Владимир Высоцкий впервые в истории нашей литературы предстает перед читателем как художественный персонаж. И ход этот, на первый взгляд, довольно смелый, можно сказать — рискованный. Особенно если учесть, что сам Илья Рубинштейн на три десятка лет моложе и своего персонажа, и его поколения. Однако данное обстоятельство, как ни странно, книге состояться не помешало. Более того — свобода автора от документально-биографических заданностей и уход от сложившихся за четверть века стереотипов восприятия барда позволило из сегодняшнего дня по-новому взглянуть на «эпоху Высоцкого». Взглянуть глазами тех, для кого в семидесятые один из самых блестящих поэтов двадцатого века был прежде всего не поэтом, а «отцом полка». Полка пацанов из поколения фальстарта. Поколения, жизнь которого в юности программировалась одной эпохой, а потом была раздавлена другой. И если в той, первой эпохе мысль о том, что где-то совсем рядом с тобой живет и поет Легенда с гитарой, хоть иногда давала иллюзию «глотка свободы», то эпоха нынешняя обернулась для большинства сегодняшних сорокалетних тотальным «безлегендьем» вкупе с безысходной убежденностью в своей временно-пространственной неуместности. И именно поэтому из всех новелл и повестей этой книги просто выламывается антипозывной поколения фальстарта: «Нет, ребята — всё не так… Всё не так, ребята… И тогда и сегодня».

читать дальше

Мы жили в семьдесят девятом
Вниманию читателя предлагается не совсем обычная книга. Ее аналогом могут быть разве только «Арабески» Гоголя, где художественная проза свободно сочетается с научными исследованиями и эссе. Гоголь тем самым утверждал, что писатель един в своих двух ипостасях (как художник и как мыслитель). Вынеся в заглавие книги название жанра, Гоголь вполне как романтик играл с читателем. Тогда это, наверно, было понятно. Сегодня жанровый смысл этого заглавия в сознании широкого читателя забыт. Да и не только сегодня. Опубликованные в начале ХХ века Андреем Белым «Арабески» состояли в основном из статей, утратив жанровое своеобразие, слово «арабески» было воспринято как простое название. Но жанр «арабесок» соединяет философские и художественные узоры, вписывая их в общую канву человеческой судьбы. Арабески говорят о едином почерке человека, но в разных сферах. Этот жанр подтверждает старую идею романтиков о внутреннем единстве философии и искусства. В новой книге Владимира Кантора, известного писателя и философа, сделана попытка восстановить эту прерванную традицию.

читать дальше

Соседи: Арабески
Правомерно ли назвать этот роман гомоэротическим? Да — в той же степени, в какой «Лолиту» в свое время именовали романом порнографическим. «Klemens» захватывает предельной напряженностью любви и ненависти, мастерским языком, щедрой палитрой стиля. Разные уровни повествования обеспечивают мощное эмоциональное потрясение даже несхожим читателям.
Майк — петербуржец, переводчик, еврей, идеал которого воплощает странный немецкий юноша. Майк щелкает фотоаппаратом, пытаясь поймать ускользающий образ Клеменса. Этот процесс, метафора творчества, озаряет роман нежным, нездешним светом. Однако наиболее загадочными являются сами отношения между этими двумя молодыми мужчинами. Отмеченная «высоким безумием», непостижимая даже для самого Майка, его связь с Клеменсом — мерцающая связь сознания со своим отражением — является третьим — по сути, центральным персонажем романа.
«Klemens» (шорт-лист премии «Большая книга», 2006), вне всякого сомнения, относится к произведениям, обогащающим литературу, двигающим ее вперед. Речь идет о новаторском русско-европейском романе нового тысячелетия.

***

Какой-то король критической мысли назвал бешено одаренную писательницу М.Палей «Принцессой», но, судя по «Клеменсу», да и по прилагающемуся к роману интервью, она скорее валькирия, чей литературный темперамент может быть охарактеризован как располагающийся где-то в диапазоне между «Дуня Смирнова» и «Конь С Яйцами».
Лев Данилкин

Стилистически безупречный, волнующий, насквозь пронизанный эросом роман писательницы — подлинный гимн сильным чувствам. Он оказывает на читателя гипнотическое воздействие, до предела обостряя наше восприятие действительности и заставляя вспомнить, что подлинная страсть, какой бы беззаконной и дикой она ни казалась окружающим, всегда приближает нас к нашей глубинной сущности.
Галина Юзефович

читать дальше

Klemens

Признанный мастер интеллектуальной прозы на этот раз выступает в хорошо забытом прежнем облике лирика и тонкого психолога, умеющего разглядеть в будничной жизни захватывающие драмы. Маленький мальчик обожает того, кто над ним издевается. Романтический влюбленный убегает от своей возлюбленной через балкон. Милая молодая мама убивает кошку электрическим током. Наполеон Бонапарт становится почетным членом мальчишеской шайки…

С героями книги трудно расстаться и еще труднее их забыть.


***

Александр Мелихов прославился «романами идей» — в этом жанре сегодня отваживаются работать немногие...

Дмитрий Быков

читать дальше

Мудрецы и поэты
Шорт-лист премии "Букер-2006"
"Настоящий интеллектуальный роман. Сказал бы "западный", кабы не богатство и свобода русского языка" (Андрей Немзер). В начале прошлого века мадам Лира фон Реттау пригласила на виллу трех писателей, предложив сочинить по новелле о Бель-Летре. Едва познакомившись с приглашенными, Лира исчезает с виллы навеки, но писатели, следуя уговору, создают по новелле, из которых ясно, что последнюю ночь хозяйка виллы провела... с каждым из них?
Новые герои виллы, как и их предшественники, — это три писателя из России, Франции и Англии. Общество друзей Лиры фон Реттау предлагает им временно поселиться в месте прошловековой фрамы, с тем чтобы в созданных на основе личных изысканий художественных текстах хоть немного приблизиться к правде об исчезновении хозяйки Бель-Летры... Книга о том, как и почему писателем быть невозможно. И о том, что писательство не иссякнет.

читать дальше

Вилла Бель-Летра
"Зеленые шары деревьев были внутри полны птичьих голосов. Солнце зашло ненадолго за облака, листья переблескивали прохладной чешуей от поднявшегося ветерка. Все стало как никогда отчетливо, наполнено до мелочей, которых не замечаешь, не видишь, не слышишь, пропускаешь, словно шум, на ходу, в повседневной беспамятной сутолоке, деловой озабоченности, как пропускаешь, не ощущая, саму жизнь – и вот словно очнулось вдруг, задержалось, соединилось, до понимания, вместе с пониманием, в воздухе, насыщенном отчетливыми голосами, запахами, невзгодами, страданиями, пересудами, надеждами и безнадежностью, равнодушием и милосердием…"

"Все на мгновение соединилось: щемящая, как счастье, боль, тепло, нежность, беспамятство и память, мысли, страхи и стоны, перемешанный мусор невозвратимой жизни, исписанные листы, сложенные для полета, брошенные из окна, покрытые неразличимыми отсюда знаками, слова, родившиеся когда-то, и те, что рождаются вновь сейчас. Потоки воздуха кружат их на крыльях птиц, уносят дальше, дальше – куда? Куда уходят слова молитвы, произнесенной беззвучно, лишь про себя? Но она существует, если возникла, даже не прозвучав вслух. Летят, несутся слова, чтобы достичь когда-нибудь того, кому их дано услышать" («Голуби и стрижи»).

читать дальше

Ловец облаков
Роман В. Курносенко «Евпатий» номинирован на премию «Русский Букер» (1997), а повесть «Прекрасны лица спящих» вошла в шорт-лист премии Ивана Белкина (2004). «Сперва как врач-хирург, затем — как литератор, он понял очень простую, но многим и многим людям недоступную истину: прежде чем сделать операцию больному, надо самому почувствовать боль человеческую. А задача врача и вместе с ним литератора — помочь убавить боль и уменьшить страдания человека» (Виктор Астафьев). В книгу «Жена монаха» включены повести и рассказы, созданные в недавнее время.
В повести «Свете тихий» «Курносенко смог рассказать о том, что такое глубинная Россия. С ее тоскливым прошлым, с ее “перестроечными” надеждами (и тогда же набирающим силу “новым” хамством), с ее туманным будущим. Никакой слащавости и наставительности нет и в помине. Растерянность, боль, надежда, дураковатый (но такой понятный) интеллигентско-неофитский энтузиазм, обездоленность деревенских старух, в воздухе развеянное безволие. И в финале, когда уже так грустно, что дальше вроде и некуда, — история чуда. Странного и простого, как все чудеса». «Тихий проникновенный голос тонкого, совестливого и человечного прозаика» (Андрей Немзер).

читать дальше

Жена монаха

«Эта книга способна вызывать к жизни новые эмоции при каждом перечитывании»… Так откликнулась итальянская пресса на недавнюю публикацию в Риме произведений, собранных под этой обложкой. Статьи, в которых обсуждался феномен «околдовывающей прозы» Отрошенко, поместили на своих страницах крупнейшие газеты Италии — «La Stampa», «Corriere della Sera», «Il Manifesto», «Liberazione» и др.

читать дальше

Приложение к фотоальбому
Иван Вырыпаев – одно из самых ярких открытий в современном российском искусстве. Его популярность как драматурга и актера стремительно нарастает, и это тот случай, когда жребий стать модным и осыпанным наградами кажется вовсе не слепым, а прицельно точным и справедливым. Захлебывающийся рэп сценической прозы Ивана Вырыпаева и на книжных страницах сохраняет свою колоссальную энергетику. За стебовыми сценками и ненормативной лексикой стоит серьезная и глубокая попытка осмыслить сегодняшнюю действительность, нащупать взаимосвязь современного человека с вечными категориями, такими как Бог и совесть.

читать дальше

13 текстов, написанных осенью

Невероятный тип в телогрейке, треухе и валенках с галошами на перроне станции «Фолкстоун-сентрал» в Лондоне. Что это, розыгрыш? Нет, это выход России на международный рынок акций… Журналист Андрей Остальский уже полтора десятка лет живет в Англии, работает на Би-би-си, всякого насмотрелся. Его авантюрный роман «Английские правила» -- адекватное отражение «русского» (кореец, чех, молдаванин, болгарка, индус…) вторжения в британский бизнес, частную жизнь и детективную литературу. «Вы знаете, каков сегодняшний курс акций «Эспайр Пи-Эл-Си»? Мистер Тутов, вы женаты на мультимиллионерше!»

TimeOut-Москва, Михаил Визель: Очень полезное чтение, со знанием дела описывающее особенности английского менталитета

читать дальше

Английские правила