Константин Георгиевич Паустовский (1892—1968) нашел в лесном Мещорском краю «самое большое, простое и бесхитростное счастье». Наверное, лишь очень наивный и неподготовленный читатель отнесет рассказы и повести Паустовского о любимой его стороне к «заметкам натуралиста» — тут все в неразрывном единстве. И обаяние «тихой и немудрой земли под неярким небом». И удивительно талантливые деревни («в Солотче почти нет избы, где не было бы картин. Спросишь: кто писал? Отвечают: дед, или отец, или брат»). И глубокие размышления о сути человеческого предназначения на земле. Интересное обстоятельство: из семинара Паустовского в Литинституте вышли Владимир Тендряков, Григорий Бакланов, Юрий Бондарев, Юрий Трифонов, Борис Балтер — кажется, более «городских» писателей трудно и подобрать. Конечно, творческим даром их наделила природа, но наверняка кое-что вложил в души и объяснил учитель. Ну, например, вот так: «Вдохновение входит в нас, как сияющее летнее утро, только что сбросившее туманы тихой ночи, забрызганное росой, с зарослями влажной листвы. Оно осторожно дышит н ам в лицо своей целебной прохладой». Это вдохновение — из Мещоры родом.
Илья Ильф (1897—1937) и Евгений Петров (1902—1942) начали вместе писать в середине 1920-х. Безусловный и неоспоримый памятник их совместному творчеству — два знаменитых романа. Но и до, и после, и между «12 стульями» и «Золотым теленком» соавторы писали много и смешно. Возможно, это не самая полная и удачная характеристика их фельетонного творчества — но это так. «Книга зачисляется либо в “железный инвентарь”, либо в “золотой фонд”» (Ильф и Петров). Собранные в этой книге рассказы и фельетоны, по такой классификации, наверное, ближе к инвентарю — они часто носят вполне прикладной характер, решают какую-нибудь насущную и наболевшую проблему. Например, несправедливость судебного решения. Или идиотское начинание местного чиновника. Или начетнический подход к изучению истории и литературы в школе. Эти недостатки писатели жестоко высмеивали. Помогало ли это вытащить занозу? На этот больной для сатирика вопрос много лет спустя ответил другой классик жанра, Михаил Жванецкий: «Либо наша жизнь станет лучше, либо мои произведения будут бессмертными». Пока у Ильфа и Петрова все складывается в пользу бессмертия.
В июне 1922 года Илья Григорьевич Эренбург (1891—1967) писал Марине Цветаевой: «Отдых у меня чудной: позавчера начал новую книгу. “13 трубок” (13 историй). Каких? Гнусно-мудро-трогательных… Возможно, что эта классификация чужих трубок (жизней) поможет найти некое равновесие». Вначале трубки, описанные Эренбургом, не имели названий — он их просто нумеровал. Но, приобретя огромную популярность у читателей, трубки заслужили и имена собственные: Трубка коммунара, Трубка солдата Пьера Дюбуа, Трубка лорда Грайтона, Трубка миллионера ван Эстерпеда, Трубка племени Гобулу, Трубка бога Калабаша, Трубка киноактера… «Эренбург в столь занимательную форму облек здесь свои размышления о многих важных вещах — о войне и мире, о любви и ненависти, о жизни и смерти, о добре и зле, об истине и заблуждениях, наконец, просто об игре случая в судьбе человека» (Борис Фрезинский). Созданный на заре литературной карьеры будущего знаменитого писателя, сборник «13 трубок» остался одним из самых любимых и самых читаемых его произведений.
Всемирную славу и Нобелевскую премию по литературе Михаилу Александровичу Шолохову (1905—1984) принес четырехтомный роман «Тихий Дон». Но для тех, кто ценит талант Шолохова, сегодня ничуть не менееважно и интересно взглянуть на исток грандиозной эпопеи — рассказы, созданные в 1924—1926 годах. Лаконичные, достоверные, жестокие свидетельства трагической эпохи были объединены писателем в три сборника: «Донские рассказы», «Лазоревая степь» и «О Колчаке, крапиве и прочем». Было ясно, что продолжение последует. «В “Шибалковом семени” уже виден автор “Тихого Дона” (Дмитрий Быков). Вполне логическим завершением книги служит поздний шолоховский шедевр — рассказ «Судьба человека» (1956). На излете творческой биографии писатель словно вновь переводит взгляд с огромной исторической панорамы на лицо столь любимого русской классикой «маленького человека». Масштаб героя не определяется числом выделенных ему страниц — Андрей Соколов так же близок и дорог отечественной литературе, как и Григорий Мелехов.
Этот сборник составлен из двух не самых популярных произведений Гилберта Кийта Честертона (1874—1936), славу которому принесли, безусловно, его рассказы об отце Брауне. Но не самые известные — не значит самые малоинтересные. Современный читатель по достоинству оценит сюжет романа «Наполеон Ноттингхилльский», написанного в 1904 году — но с отсылом в 2014-й. Это остросоциальная фантастика. Сюжет: обычный чиновник-шутник внезапно становится королем Великобритании. Один из его приколов — провозглашение «Хартии Предместий», которую вначале никто не принимает всерьез. Но проходит совсем немного времени, амбиции захлестывают мелких политиков — и вот уже бушует кровопролитная война между «незалежными» лондонскими районами… Фабула романа «Человек, который был Четвергом» не менее современна. Поэт-анархист Люциан Грегори утверждает, что поэзия есть орудие революции. Чтобы убедить в этом агента тайной полиции Гэбриела Сайма, он вводит его в тайное общество террористов, имена которым присваиваются по названиям дней недели. Агент становится Четвергом, и его задача — добраться до Воскресенья, главаря организации. Остальное было бы спойлером. Читайте.
Судьба романа «Любовник леди Чаттерли» печальна и прекрасна. Его автор Дэвид Герберт Лоуренс (1885—1930), казалось, смолоду поставил перед собой задачу эпатировать английское общество всеми доступными ему способами. Критика регулярно обвиняла его в безнравственности, пацифизме, порнографии, пропаганде разврата и подрыве моральных устоев. Пик обвинений пришелся на финал жизни и творчества, роман «Любовник леди Чаттерли». В 1928 году, сразу после выхода, роман был запрещен. Тридцать лет он распространялся разными полулегальными путями — и, во многом благодаря запрету на родине писателя, во всем мире известность его росла. Наконец в 1960 году, после громкого судебного процесса, роман был разрешен и в Англии. К этому моменту он уже был причислен к безусловной классике английской литературы ХХ века. По заслугам ли? Сегодняшний читатель спокойно воспримет страницы, некогда возмущавшие чопорную публику, и, думается, по достоинству оценит тонкий психологизм, драматизм сюжета и литературное мастерство автора. А может быть, даже поставит себя на место какого-нибудь из героев этого невероятного любовного треугольника и посочувствует ему. Потому что сочувствия заслуживает каждый.
Перед вами зрелая проза писателя-эмигранта Гайто Газданова (1903 — 1971). Загадочный роман «Призрак Александра Вольфа» (1947—1948) и философская, отчасти детективная книга «Возвращение Будды» (1949— 1950). Именно эти два текста принесли Газданову прижизненную известность. Также в небольшой том вошли поздние рассказы: «Письма Иванова», «Панихида» и «Нищий», — все они в свое время получили хорошую критику. Но объединяет эти рассказы и романы еще и глубина философских рассуждений писателя о жизни, смерти и смысле человеческого бытия.