«Мы» Евгения Замятина (1884—1937) открывает парад великих антиутопий XX века. Роман, неизменно входящий в списки лучших и наиболее важных фантастических книг, был создан в то время, когда казалось возможным построить новое общество на новых началах; и потребовался талант писателя и дар пророка, чтобы увидеть возможные контуры этого грядущего мира. И если первые читатели романа видели в нем злую и опасную карикатуру на социалистическое государство, то сегодня обращает на себя внимание то, что в будущем, по Замятину, главенствуют математически выверенная рациональность, машина и цифра. Последователи писателя разовьют идеи, заложенные в его романе. Хаксли покажет возможность манипуляции человеком на биологическом уровне, Оруэлл — идеологический диктат, осуществляемый с помощью медиатехнологий, Брэдбери — мир, где само существование культуры окажется под угрозой. И все же именно в романе «Мы» Замятина, свидетеля и участника грандиозных социальных потрясений, сильнее и громче звучит тема, ставшая одной из ключевых в истории XX века: о возможности построения утопического общества и о возможности человека сохранить в этом обществе себя, свою личность. Книга эта удивительно созвучна и нашему двадцать первому веку.

В книгу вошли две повести Николая Лескова (1831—1895), увидевшие свет почти одновременно, в 1873 году. Естественно, много общего оказалось и в движении мысли «самого русского из наших писателей» (Л. Н. Толстой). Лесков все дальше отходит от традиционного европейского романа, причем это движение вспять — к былине, к русскому сказу, к свободной форме с неоднозначными героями и открытыми финалами. Кто этот «очарованный странник»? Убийца? Несомненно. Праведник? Да, конечно. Грехи и покаяние сплавлены в душе его — и, вероятно, это и есть то главное, что ценил в русском характере писатель. Герои обеих повестей — прообразы тех совсем не простых, но глубинно нравственных людей, которых Лесков пытался разглядеть в обществе и которых называл хорошими людьми. «Ужасно и несносно… видеть одну “дрянь“ в русской душе, ставшую главным предметом новой литературы, и… пошел я искать праведных... но куда я ни обращался, все отвечали мне в том роде, что праведных людей не видывали, потому что все люди грешные, а так, кое-каких хороших людей и тот и другой знавали. Я и стал это записывать»

«А роман я допишу, и, смею уверить, это будет такой роман, от которого небу станет жарко…». Так в 1923 году Михаил Афанасьевич Булгаков (1891—1940) пишет о «Белой гвардии» — первом, а по мнению некоторых литературных специалистов, и лучшем своем романе. «Толстовский ген»в «Белой гвардии» очевиден. Правда, баланс сильно нарушен: войны в романе с избытком, а мира сильно меньше, чем у Толстого — его с большим трудом пытаются сохранить в доме Турбиных. Это плохо удается: в Гражданскую войну собрать за одним столом семью ничуть не проще, чем собрать
распавшуюся родину и восстановить разрушенную жизнь. Удивительно проницателен и мудр взгляд молодого, в сущности, человека на трагедию крушения русского мира. О чем, уже эмигрировав из этого ставшего для него чужим мира, написал другой выдающийся писатель, Георгий Адамович: «С высот, откуда ему открывается вся панорама человеческой жизни, он смотрит на нас с суховатой и довольно грустной усмешкой. Несомненно, эти высоты настолько значительны, что на них сливаются для глаза красное и белое — во всяком случае, эти различия теряют свое значение». Даже в сегодняшней России, век спустя, такое понимание истории приживается трудно.

Мало найдется в мире писателей, чью славу, как у О. Генри (1869—1910), составили бы не романы и повести, а небольшие рассказы. Всего лишь новеллы — правда, их он написал множество, — но без оглядки на них невозможно представить себе всю американскую классику ХХ века, от Скотта Фитцджеральда и Хемингуэя до Фолкнера и Сэлинджера. «Русский читатель читает Генри, потому что читать его весело, и ценит в нем то, чего так не хватает нашей литературе, — ловкость конструкции, забавность сюжетных положений и развязок, сжатость и быстроту действия», — отмечал в 1925 году Борис Эйхенбаум. Но среди русских читателей оказались, естественно, и писатели. Так что и на одесских рассказах Бабеля или «Двенадцати стульях» и «Золотом теленке» Ильфа и Петрова лежит отблеск рассказов О. Генри. Под влиянием его эстетики создавался и «золотой стандарт» будущего кинематографа, причем в самых разных его жанрах — и в крутом вестерне, и в мелодраме, и в комедии. «Жизнь состоит из рыданий, всхлипов и улыбок, с преобладанием всхлипов», — написал когда-то великий новеллист. В эмоциях же его читателей — и прежних, и теперешних — преобладают улыбки.
 
Перевод с английского Михаила Урнова, Корнея Чуковского, Марии Лорие, Татьяны Озерской, Нины Дарузес, Ольги Холмской, Ирины Гуровой, Наталии Волжиной. Сопроводительная статья Леонида Бахнова

Леонид Владленович Бахнов (род. 1948) — прозаик, критик. Окончил филологический факультет МГПИ. Работал в «Общей газете», «Литературном обозрении», «Известиях». В журнале «Дружба народов» с 1988 по 2017 год заведовал отделом прозы. Член Союза писателей Москвы, член Академии русской современной словесности (АРС’С).

Рассказы Александра Грина (1880—1932) известны массовому читателю несколько меньше, чем его романы, однако нисколько им не уступают. Предлагаемый сборник дает возможность оценить увлекательное разнообразие сюжетов, тем и мотивов его творчества, оригинальность его художнической манеры, образа мысли, понимания человеческой природы, а также ошеломляющую точность догадок Грина о будущем, которое за десятилетия, отделяющие нас от его эпохи, стало нашим прошлым и настоящим.

Кому не хотелось в детстве хоть на минутку стать принцем или королем? Нестареющая книга классика американской и мировой литературы Марка Твена (1835—1910) «Принц и нищий» — это повесть о двух мальчиках, каждый из которых мечтал и получил шанс исполнить свою мечту. Принц Эдуард обрел свободу от условностей и церемоний придворной жизни, а Том Кенти попал в волшебный мир рыцарских романов и сказок. Только вот чудеса на поверку обернулись страшными испытаниями, а сама история местами очень печальна. На фоне ужасных нравов и грубостей того века особенно сильно смотрятся и благородство, и здравый смысл, и милосердие. Что поделаешь! Марк Твен старался строго придерживаться исторической правды, когда сочинял «Принца и нищего» (1881), и книга получилась очень поучительной. Читатели любого возраста любят и жалеют героев Марка Твена, а главное, учатся на их ошибках: состраданию, уважению к другим людям, умению творить добро. Учиться никогда не поздно — и в шестнадцатом веке, и в двадцать первом, и королям, и принцам, и просто читателям.

Лев Николаевич Толстой (1828—1910) был не только великим писателем, но и великим моралистом. Это так, но ханжой он никогда не был. Толстой не только не избегал разговоров о разного рода «темных» сторонах человеческой жизни, но, напротив, быть может, придавал им чрезмерное значение, мучился ими, страдал от того, что они неподвластны человеческому разуму. Это то, чем высшее творение Бога не способно управлять: ревность, похоть и тщеславие... Три повести Льва Толстого — «Крейцерова соната» (1891), «Дьявол» (1911) и «Отец Сергий» (1911) — посвящены этим трем грехам, которые владеют человеком помимо его воли. И между ними глубокая связь. Но какая? В душе человека дьявол вступает в противоборство с Богом. И хотя сам Толстой в дьявола как реальное существо не верил, но эта тема занимает в позднем творчестве писателя исключительное место.

«Приключения Гекльберри Финна» — одна из самых известных книг американской литературы, продолжение приключений Тома Сойера. Эту книгу превозносили Фолкнер и Хемингуэй и она до сих пор вызывает жаркие споры: детская она или не детская? Учит она хорошему или плохому? Оскорбляет ли она чувства афроамериканцев или нет? Можно ли ее давать в руки верующим или лучше не надо? Гек Финн и беглый раб Джим пустились в плавание вниз по Миссисипи полтора века назад, но история этого путешествия, рассказанная Геком, все еще продолжается. Шедевр мировой детской литературы, который не устают перечитывать взрослые, книга, полная фирменного марктвеновского юмора, входит в золотой фонд мировой литературы, переведена на сотню языков и многократно экранизирована. Может быть, и потому, что Америка все еще разделена на Север и Юг, хотя пароходы и не плавают по Миссисипи. Грубые нравы провинциальных городков, описанные Твеном, не канули в прошлое — зловоние поднимается, чуть развороши почву. Книга продолжает завораживать маленьких и больших читателей по всему миру, ведь ни одна из этих вещей не является исключительно американской проблемой.

Едва ли не самая скандальная и спорная повесть начала XX века, «Яма» Александра Куприна (1870—1938) и по сей день вызывает многочисленные дискуссии. Что это — «пощечина современному обществу», как писал К. Чуковский, или «порнографические фантазии» развращенного автора? «Идеализация образа проститутки» или стремление наиболее достоверно передать правду жизни, от которой открещиваются читатели? Как бы то ни было, перед нами — захватывающее, острое чтение, предложение увидеть собственными глазами не только судьбу публичной женщины 1900-х годов, но и целостную картину нравов всей России накануне Первой мировой войны.

Про свой роман «Мелкий бес» Федор Сологуб (1863—1927) написал, что это «…зеркало, сделанное искусно... Уродливое и прекрасное отражаются в нем одинаково точно». Шлифовалось это зеркало больше десяти лет, а потом рукопись еще пять лет мыкалась по редакциям российских журналов — собственное отражение обществу явно не нравилось, роман казался «слишком рискованным и странным». История провинциального учителя Передонова, мелкого садиста и сладострастника, выглядела приговором всей российской системе воспитания, основанной на обезличивании и насилии, превращающей человека в винтик, сводящей с ума. Понадобились потрясения первой русской революции, чтобы образованное общество очнулось и вчиталось в предсказания «невеселого человека» (Владимир Гиппиус). Опубликованный отдельной книгой в 1907 году, «Мелкий бес» стал едва ли не самой популярной книгой в России начала ХХ века.

Сопроводительная статья Александра Федуты

Александр Иосифович Федута (р. 1964) — журналист и литературовед. Окончил филфак Гродненского пединститута. Доктор филологических наук, автор восьми научных книг и сборников эссе, почетный член ПЕН-центра Литвы, лауреат ряда литературных и журналистских премий Белоруссии и России.