В 1955 закончил филологический факультет МГУ. В 1960-е годы — первый заместитель главного редактора журнала «Новый мир», ближайший соратник А.Т. Твардовского. Активно разрабатывал и пропагандировал редакционную политику «Нового мира». Линия «Нового мира» исходила из общепринятого в СССР взгляда на литературу как на средство познания и преобразования действительности. Но в отличие от официозной литературы, которая считала необходимым «приподнимать» действительность, показывая её «революционное развитие» в желаемом направлении, «Новый мир» настаивал, что орудием познания и преобразования действительности может быть только литература, показывающая правду жизни в соответствии с законами искусства: "Конечно, это ещё не самое важное в искусстве, но литература может, скажем, помочь министру доподлинно представить себе, как живёт, о чём думает простой рабочий — такого знания не дают никакие отчёты и сводки, а рабочему в свою очередь — как живёт, чем бывает озабочен на службе и дома министр, о котором он знает лишь по официальным газетным отчётам. Вот почему ещё наша литература должна быть безусловно правдива: она не имеет права лгать хотя бы с помощью идеализации или умолчания — иначе она нарушает важные связи в обществе" (Владимир Лакшин. Литературно-критические статьи. — М, 2004). В. Лакшин отстаивал широкое обсуждение общественных проблем, направленное на демократизацию социалистического общества и утверждение в нём нравственных ценностей.
В. Лакшин приветствовал повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и его рассказ «Матрёнин двор», поддерживал произведения И. Грековой, В. Сёмина. Предметом его исследования стали опубликованные в 1960-е гг. произведения М. Булгакова. Историко-литературное исследование В. Лакшина «„Мудрецы" Островского в истории и на сцене» проводило параллели между различными типами социального поведения в «эпохи реформ» в России 60х годов XIX и XX веков. После публикации А. Солженицыным книги «Бодался телёнок с дубом» В.Лакшин в альманахе Самиздата «XX век» (Лондон, 1977) опубликовал свой взгляд на отношения между Солженицыным и журналом «Новый мир». По-прежнему признавая выдающуюся литературную и историческую роль Солженицына, он счёл несправедливыми обвинения, выдвигавшиеся им против редакции и лично Твардовского. Он подчёркивал, что для Твардовского лояльность советскому строю была не проявлением трусости, а искренним убеждением, что руководство Твардовского в редакции было демократичным, с откровенным обсуждением спорных вопросов. Резко выступил против политической позиции Солженицына, призывавшего США к жёсткой политике по отношению к СССР. В то же время В. Лакшин выступил и против западных «новых левых», подвергнув критике их гедонистическое отношение к жизни, карнавализацию сознания, за пренебрежение традиционными нравственными ценностями, трудом, ответственностью, состраданием («Герберт Маркузе на карнавале», 1971). Лакшину принадлежат воспоминания об Ольге Берггольц, Игоре Саце.
О Владимире Лакшине:
В.Я. Лакшин литературовед-энциклопедист... Особенно полюбились его передачи на ТВ о русских писателях, где он раскрылся как удивительный рассказчик. Помню его цикл передач, посвященных Чехову в интерьерах Мелехова, было такое ощущение ... что он как будто брат Антона Павловича - так глубоко, в деталях Владимир Яковлевич знал его жизнь и творчество.
Работы В. Лакшина помогали глубже понять созданный автором мир, давали радость узнавания, открывали новые пласты творчества. Его выступления носили характер доверительной беседы.
В своё время, единомышленник и друг, А. Твардовского В. Лакшин высказывался в поддержку А. Солженицына, поэтому его дорога к читателю и зрителю (так же, как и дорога А.Т. Твардовского) была закрыта. Очень осторожно ему разрешили работать на телевидении, но ограничили работу только классикой. И до чего же хороши были эти передачи! Озвучивал передачи Юрий Яковлев. Например, в передаче о И. Бунине Владимир Яковлевич смог лишь упомянуть о присуждении великому русскому писателю Нобелевской премии, но ни в коем случае не намекать об отношении И. Бунина к Октябрьской революции.
И приходилось критику так строить свои выступления, что творчество писателя, о котором он рассказывал, доминировало над его жизнью. Душевный, умный, талантливый человек – таким я видела Владимира Яковлевича Лакшина.
Лакшин писал, что Солженицын делает так, что мы видим и узнаем жизнь зэка не со стороны, а изнутри, "от него". Старый лагерник Шухов живет в тех особых условиях, когда все вещи и отношения получают иную, чем обычно, цену: то, что казалось важным и значительным на свободе, здесь часто выглядит мешающим и лишним, зато другие вещи, прежде мало замечаемые, приобретают ни с чем не сравнимую важность. Надо знать эту иную шкалу ценностей, чтобы понять Шухова. А для этого Солженицыну очень важно рассказать о том, что и как едят его герои, что курят, где работают, как спят, во что обуваются и одеваются, чем укрываются на ночь, как говорят между собою и как с начальством, что думают о воле, чего сильнее всего боятся и на что надеются. (...) Лакшин твердо был уверен в том, что "толстые" журналы в России, если им не суждено погибнуть, надолго еще сохранят значение не только для интеллектуальной элиты и столичных снобов, но и, что особенно важно, для самого широкого читателя в провинции. Это крупнейший резерв интеллектуально-художественного потенциала России, один из залогов национального духовного возрождения и плодотворного взаимообщения культур и народов мира. Это и возможность собирания, сосредоточения умов и талантов, сохраняющая значение фабрики новых идей и форм культуры - на перекрестке глубоких национальных традиций и веяний современности.
Статья Владимира Лакшина в журнале "Вопросы литературы", №10, 1978: Где и когда виделся Бунин с Чеховым в последний раз? (читать дальше)
Книги этого автора:
наши партнёры
