Писать стихи Сергей Меркульев начал в 70-е, публикации появляются в 80-е, а книги начинают выходить в 90-е. Рецензент спрашивал: по какой причине поэт, замеченный и отмеченный Александром Межировым, так долго не имел доступа к читателю? Живущему в XXI веке иногда трудно понять, почему строка «Ах, Волга, Волга, ты холодный отблеск дороги нашей не существовавшей» не проходила в печать… Сегодня Сергей Меркульев — автор девяти сборников, его стихи публиковались в журналах «Урал», «Континент», «Poetry magazine», «Open Wide», «Voices». «Погружаясь в его поэзию, начинаешь понимать и тех, кто мыслит стихами, и тех, кому они будут нужны как воздух», — пишет о коллеге и земляке Геннадий Бурбулис. О земляке — поскольку поэт живет в Екатеринбурге. О коллеге — поскольку это укрывшийся за псевдонимом доктор философии, заведующий кафедрой социальной психологии Уральского университета. И кроме всего прочего, лауреат премии имени В. Н. Татищева и Г. В. де Геннина за «Современный философский словарь» (Лондон, 1998, затем многократно переизданный), который «предназначен для широкого круга читателей — от начинающих студентов до профессиональных философов и гуманитариев». Как, собственно, и стихи Меркульева.

Новости, рецензии и отзывы:

Сергей Меркульев чеканит свои строчки в обыденности, где одни толкаются, а другие засоряют мусором души, где нужно вести линию жизни не благодаря, а вопреки, превращая обычную повседневность в повседневность одухотворенную, чтобы можно было дышать. …Читатель, ты держишь в руках удивительную книжку. Она больше, чем просто книга стихов. 
Александр Ткаченко

 
Меркульев примет времени почти не дает, и поскольку он по первоначальному образованию историк, — такое отстранение от истории как от познанной толщи общественного бытия может быть только программным, чтобы не сказать — демонстративным. Но следы этой исчезнувшей Атлантиды неотвязно мерцают в зыблющемся пространстве. Структура, висящая в нематерии, — вот суть поэтического сюжета.
Лев Аннинский

 
Строки, строфы, ритмы. Рисунок строф на бумаге порождает контур смысла. Так возникает жизнь. Собственно жизнь, а не свистопляска, беззаконно укравшая ее имя. В легкой игре слов возникает почти невозможная игра. Тонкая расшифровка хаоса, потому что всё: и пожар, и лавина, и террор, и тоскливый нож истомленного человека — всё имеет форму стиха. То есть разгадку.
Денис Драгунский