Это первый роман из цикла "южносибирских" историй Сергея Солоуха и первая оригинальная попытка в традиционном жанре представить групповой портрет своего собственного вызывающе нетрадиционного поколения, юность которого пришлась на золотую середину семидесятых. Создать своего рода эпическое полотно, стиль которого адекватно выражает стиль самой жизни этих "гадких детей", холодно отвергающих мораль "суетливых предков" и признающих исключительно "кайф-облом-кайф" как единственную формулу своего существования. Детей, смешных возможно, ныне не одной уже только всеведущей судьбе.

"Какая "Свобода", если речь о 197... годе!" - готов воскликнуть в тон одноименному персонажу Н.Г.Чернышевского наш вполне проницательный читатель. Но рецензент не оговорился. "Шизгара" — роман о том, как "вдруг" пропала свобода, которую славные (и не слишком) тинейджеры начала семидестых считали данностью...

Катастрофически запоздавшая "Асса" от литературы

Начало семидесятых. Двое молодых людей из города Южносибирска ( что-то вроде Новосибирска, но еще восточнее) сбегают из дома, чтобы разными маршрутами оказаться в Москве, где якобы должен состояться концерт не то The Beatles, не то Deep Purple, не то Led Zeppelin — в виде послания капитана Гранта здесь циркулирует вырезка из  какой-то газеты, где довольно туманно анонсируется нечто подобное.

Набор блоков предсказуемый, как тексты русских рок-групп: алкоголи, кодекс неформала, лирические отступления размером в главу, пластинки, «очередной шедевр Райт-Ковалевой», математические олимпиады, стальной браслет «Славы», сленг, много слов на английском и псевдоанглийском языке… «Шизгара» — это не совсем то, что строчка «Yeah, baby, she’s got it», — это настроение семидесятых в СССР, что-то вроде свинга для Парижа 60-х; Zeitgeist, воплощенный скорее в музыке, чем в  чем-либо еще.

Роман не то что тотально смешной, но тотально остроумный, и это именно англосаксонская ирония — пусть с  хохмаческо-мэнээсовскими обертонами, пусть слишком сибирская, — но это гораздо ближе к сибирскому Нику Хорнби, чем к сибирскому валенку.

Может быть, если б роман издали книгой в  1989-м, он стал таким же терминатором, как «Асса»; но проворонили, и теперь это просто железяка фигурного литья, которую сдвинет с места разве что бульдозер. Эта крупнотоннажная махина: монумент языку, стилю, эпохе — и великому заблуждению. Заблуждению поколения, стремившегося на нерест западной рок-культуры — и упустившего время для собственного творчества; какое колоссально ложное движение — в Новосибирск, в Москву, в Лондон; какая колоссальная неэкономность. Это роман про людей, которые фатально не угадали. «Шизгара» кончается сценой из  1986-го — когда герой обнаруживает, что в Москве можно свободно купить пластинку The Beatles, и берет «Вечер трудного дня» на все; это ведь очень плохой гешефт — но кто может сказать, что это плохой финал?

Трудно советовать кому-нибудь, кроме Севы Новгородцева и Маргариты Пушкиной, взяться за этот идеологический анахронизм, слишком пышный, кишащий непереваренными цитатами от Пушкина до The Doors, вдвое больший по размерам, чем стандартные романы нулевых, да еще посвященный тому, чего нет, нет, нет. Роман виртуозный — это такая же поэма, как «Мертвые души», и такой же роман в стихах, как «Онегин» (или просто вещь, где доминирует стиль), но роман по большей части состоит из фраз такого рода: «Несколько часов спустя, около полудня, когда под звяканье подстаканников проводник купейного вагона скорого поезда Южносибирск-Москва Сережа Кулинич по прозвищу Винт с ленивой любезностью сообщил заглянувшему в его тесный служебный пенал пассажиру: «Барабинск, стоянка десять минут», — в этот самый момент, когда Мишка Грачик, наглотавшись гордо раздирающего благовонного дыма, сидел, тяжелую, кайфа, правда, с первого раза не словившую, голову положив на плечо Бочкаря, Эбби Роуда, в этот самый момент в трехстах километрах к востоку Саша Мельников впервые за утро остался один»; и вряд ли после такого анонса кто-то ринется в книжный, чтобы взять «Шизгар» на все.

Однако это настоящий литературный памятник, и никто не убедит меня в том, что памятники можно игнорировать потому, что созданы они семнадцать лет назад, а события, которым они посвящены, гарантированно не повторятся ни на каком витке мировой истории.

 Афиша, Лев Данилкин

Сегодня я хочу порекомендовать нашим слушателям роман Сергея Солоуха «Шизгара», выпущенный издательством «Время» в книжной серии с многозначительным названием «Самое время!». Именно этим романом Сергей Солоух некогда обратил на себя внимание и литературных критиков, и читателей. Время действия – пресловутые «годы застоя», герои – те, кого сейчас называют тинейджерами, а в те баснословные года называли (вполне справедливо) «трудными подростками». Вот как сам Сергей Солоух с ностальгической иронией описывает эту разновидность советских людей:

«Поколение автора, беззаботное поколение детей with eyes turned within верило в мечту. В некое всеобщее счастье, кайф, если угодно праздник. И знаете, во-первых, смеяться над несчастными нехорошо, а во-вторых, на самом деле тогда, в безоблачной середине семидесятых, некий всеобщий и вечный праздник, казалось вот-вот в самом деле наступит. Праздник желания. Он был здесь, тут, не за горами, за углом, этот волшебный день, когда оковы тяжкие падут и свободный полет желания к единственной достойной цели – всеобщему и полному удовлетворению – не потревожит, не оборвет ни занудливый папаша, ни истеричная мамаша».

И еще одна цитата на сей раз из рецензии Андрея Немзера: «Шизгара» - роман о том, как «вдруг» пропала свобода, котору славные (и не слишком) тинейджеры начала семидесятых считали данностью».

Я думаю всем, кто интересуется современной русской словесностью следует обратить внимание на роман Сергея Солоуха «Шизгара», выпущенный издательством «Время».

Тимур Кибиров, радио "Культура"

Книжное обозрение