Выделю большими буквами
Евгений Лесин / «НГ-Ex Libris», 11.02.2010
Катаясь и читая вслух.
Игорь Ролдугин. Весна в Венеции
Евгений Немировский. Большая книга о книге: Справочно-энциклопедическое издание. – М.: Время, 2010. – 1088 с.
Все-таки приведу полный заголовок книги Евгения Немировского: «Большая книга о книге, где повествуется о мире книжной культуры и его подвижниках, список которых открывают в Западной Европе Иоганн Гутенберг, а у нас – Иван Федоров, а также о книгах, изменивших мир или замечательных своим художественным убранством». Ну не чудо ли? Так называли книги, когда их читали, катаясь на гондолах. Катаясь и читая вслух.
Не знаю, кстати, почему Немировский считает, что Гуттенберг пишется с одним «т», но – имеет право. Некоторые и «андерграунд» пишут без первого «р». По-моему, почти все, только я и еще несколько отчаянных – все-таки с «р».
* * *
Вот если называть книги, которые я не просто люблю, а которые считаю для себя важными, то, кроме «Москвы-Петушков» Ерофеева, «Комедии книги» Иштвана Рат-Вега и «Почему я не христианин» Бертрана Рассела, мне и назвать нечего. Про Рат-Вега скажу отдельно. Рат-Вег (1870–1959) – венгерский писатель и юрист, автор среди прочего «Комедии книги». В России вышла она, если не ошибаюсь, в 1987-м. Точнее так: мой друг поэт Виктор Широков, который в то время работал в издательстве «Книга», говорит – 1986, я (по памяти) говорю – 1988. Интернет говорит: 1987.
Видимо, 1987.
Замечательный год, между прочим. Советской власти (в плохом смысле) уже нет, а советская власть в хорошем смысле еще вовсю есть. Или, приведя пример из книжного дела, тиражи еще советские, а авторы – уже нет.
Так вот, том Немировского чем-то очень сильно похож на труд Рат-Вега. Да, больше, да, серьезнее. Но главное осталось: не просто перечитывать, а (выделю большими буквами) – ПОСТОЯННО перечитывать. Соглашусь, что не каждому интересно. Я не ругаю, к примеру, Устинову, ее читают и ее можно читать. Но ведь не перечитывать. Тем более (хотя и заезженный штамп, но не удержусь) – с любого места. Здесь именно тот случай. Перечитывать, перечитывать неоднократно и с любого места.
Конечно, людей вроде Немировского или, например, Баренбаума надо: а) беречь и б) считать по пальцам одной руки. Не будет ведь скоро книговедов, книговедения и вообще книголюбства.
* * *
Конечно, лучше бы его книжка вышла в двух или трех томах – очень большая, тяжелая, лежа на диване читать надо, а не в метро. Кстати, насчет дивана. О сколько уже лет я и мои коллеги безуспешно пытаемся объяснить близким: «Когда я лежу на диване и читаю книгу – я работаю». Читать книги – наша работа. Что с того, что нам нравится наша работа? Работа и должна нравиться.
Книга Немировского разбита на маленькие главки, исторические и прочие анекдоты, я и читал ее так: поглавно и постранично.
О прошлом, о настоящем и даже о будущем, об авторе и истории создания его труда. О перекличках между недавним прошлым и скорым будущим. Немировский приводит то, что писал в 1964 году. О судьбе книжного дела в XXI веке. «Но почтового ящика на двери вашей квартиры нет. Его заменил небольшой аппарат, нечто вроде радиоприемника – со шкалами и указателями. Откройте крышку сверху – там лежат сегодняшние газеты, журналы, письма Печатная форма газеты – далеко не единственная в XXI столетии. Многие предпочитают видеомагнитограф, записывающий с телекамер хронику событий последнего дня и звуковое сопровождение к ней. Специальный диапазон волн отведен художественной литературе...» И далее: «В последней главе нашей книги («С книгой через века и страны», написано вместе с Борисом Горбачевским) было еще одно предсказание: «Устами Никиты Сергеевича Хрущева на своем XXII съезде партия заявила – нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». С коммунизмом вроде бы все ясно. Что же касается Н.С.Хрущева, то книга наша вышла весной 1964 года, а уже осенью его отстранили от власти».
* * *
Нынешнее поколение людей читает, будут ли читать следующие поколения? Видимо, да. Пусть с монитора, пусть из Интернета, но ведь – читать. Лев Толстой (и уже тем более Достоевский) сейчас тоже читал бы с монитора, вел в Интернете Живой Журнал и, как говорится, т.д. и т.п.
И пусть «за последние десятилетия издательская дисциплина ослабла», пусть многие издательства оформляют выходные данные как попало, а в СМИ почти нет корректуры – главное, что книги выходят. А о необходимости корректуры и издательской дисциплины еще вспомнят. Надеюсь.
Потому что ничего другого нам уже давно не осталось. Только надеяться. Кризис доказал, что коммунизм (или хотя бы социализм) не такая уж глупость. Оглупление народа докажет и доказывает разумность традиционных экзаменов, а не тестов. Необходимость развития и поддержки чтения, корректуры, издательской дисциплины и проч. и проч.