В продолжительности пути прозы Елены Катишонок к признанию помимо самого очевидного (издатели инертны и вяло реагируют на незнакомых авторов) есть и другое: успех к семейной саге «Жили-были…» не случайно пришел именно сегодня. Похоже, как раз к 2011 г. российский читатель и чутко реагирующий на спрос издатель дозрели до исторической прозы о ХХ в. В последние несколько лет мемуары «ровесников ХХ в.», равно как и «ровесников революции», — причем не «замечательных», а самых обыкновенных людей — вошли в моду. Что и естественно: чем дальше от ХХ столетия, тем неизбежнее оно превращается в историческую экзотику — в медленно опускающийся на дно мир без мобильников и интернета, зато с механическими будильниками, заводящимися «против часовой стрелки» (так называется вторая часть саги о старике и старухе. — М.: «Время», 2010). И еще, учитывая безнадежность творящейся вокруг политической реальности, российский читатель, возможно, заново открыл для себя ценность частной жизни, существования в семье: в какую еще крепость, как не в собственный дом и род, деться?

В рассказанной Еленой Катишонок истории старика и старухи присутствует по крайней мере одна загадка: в ней отсутствует энергичный сквозной сюжет, тянущий тебя за собой. Тем не менее от книги совершенно невозможно оторваться. Потому что невозможно оторваться от ее героев: добродушного старика, гневной старухи, их пятерых детей, которые выписаны так объемно и живо, что непостижимым образом они действительно превращаются в живых людей. И за судьбами их следишь с тем же участием и интересом, что и за жизнью собственных близких. Все это несмотря на то, что, как призналась писательница, старик, старуха, их дети, внуки и внучка — выдуманы (см. интервью с Еленой Катишонок — «Ведомости» от 8.12.2010)! Рискнем предположить, что Елена Катишонок приоткрывает нашей словесности новый путь — в квазидокументальную художественную прозу, сила воздействия которой не в слепящей выразительности метафор, не в динамике сюжета, а в ощущении подлинности изображенной жизни, рассказу о которой язык должен просто не мешать.

Во второй номинации, «современная классика», жюри наградило Фазиля Искандера — более достойного выбора и вообразить себе, кажется, невозможно. Общественно-литературный результат премии усиливает и то, что в этом году творчество двух ее лауреатов срифмовалось: иначе, чем Елена Катишонок, но Фазиль Искандер проповедует те же ценности — эпос как литературную форму, юмор как интонацию, существование в русле традиции и рода как форму выживания.

Майя Кучерская

Эта публикация основана на статье «ХХ век становится историей» из газеты «Ведомости» от 06.10.2011, №188 (2954)