«Аффтар жжот как афтаген» — «автор жжёт, как автоген».
    Имеется в виду, что кто-то… написал что-то очень хорошее.
    «Как афтаген» добавлять необязательно…
    Из словарика «Албанского языка»
    («Правдивая история Деда Мороза»)


    Начнём с того, что «аффтаров» на самом деле двое — Жвалевский и Пастернак. Андрей Жвалевский и Евгения Пастернак. Имена этих писателей можно встретить сейчас в любом уважающем себя книжном магазине. А уж просторы Интернета они и вовсе не покидают. Буквально за несколько лет авторы обросли таким количеством книг, наград и поклонников, что просто диву даёшься. И всё потому, что «жгут» они действительно не по-детски, при том что работают по большей части для детей. Их «взрослый» бестселлер «М&Ж» мы отложим в сторону. И сразу же договоримся, что славное литературное прошлое Андрея Жвалевского, неразрывно связанное с Игорем Мытько, тоже оставим без внимания, хотя и не без ностальгического вздоха, потому что было оно и славным, и ярким, и запоминающимся.
    Но годы прошли, одна литературная пара распалась, зато появилась другая. Талантливая, амбициозная и очень мобильная. За три года — четыре книги! И не тоненькие какие-нибудь книженции, а полновесные тома. Не успела ещё закружить читателей в сказочном снегопаде «Правдивая история Деда Мороза» (2009 г.), как подоспело «Время…», которое, по утверждению авторов, «…всегда хорошее» (тот же 2009-й). Вскоре к ним присоединилась «Гимназия № 13» (2010 г.) и совсем недавно — «Москвест» (2011 г.). С каждым новым произведением популярность авторов растёт в геометрической прогрессии. Читатели расхватывают их книжки с пылу с жару, глотая почти горячими, обжигая язык и уже не залечивая его в жарких обсуждениях и спорах на страницах Интернета. Да уж, есть о чём поспорить. Книги Жвалевского и Пастернак подчёркнуто современны по форме и «неодолимо захватывающи» по содержанию.
    Сначала о форме. Всякий раз это игра, «бродилка», одним словом — «квест». Впервые он был опробован авторами в «Правдивой истории Деда Мороза», во «Времени…» и «Гимназии…» присутствовал вполне явственно, ну, а в последней книге даже вынесен в заголовок. Вопрос — почему именно квест? — не имеет смысла. Потому!
    Потому что современные подростки буквально ничего не способны воспринять без квеста. И потому что писатели стремятся создавать книги, адекватные своим юным читателям.
    Итак, квест — это форма и авторский приём. В первой же книге Жвалевский и Пастернак легко соединили, казалось бы, вовсе несоединимое: сказку и серьёзную фактографию, а квест задействовали как структурный элемент, поддерживающий общую конструкцию. «Правдивая история» инженера-путейца Сергея Ивановича Морозова и его жены Маши, ставших по воле случая Дедом Морозом и Снегурочкой, разворачивалась на фоне вполне реальных событий ХХ века, со всеми его потрясениями, войнами и революциями. В одном книжном пространстве на равных уживались фантастические существа и обычные люди. Там падал чудесный снег, раз в 50 лет превращающий граждан в сказочные персонажи, и появлялась… подлинная статья товарища Постышева из газеты «Правда» от 28 декабря 1935 года с призывом вернуть советским детям новогоднюю ёлку. Благодаря такой профессионально составленной мозаике авторам удавалось создать странную, чуть «плывущую», но вполне объёмную иллюзию реальности всего происходящего.
    [Обложка книги А.Жвалевского и Е.Пастернак «Время всегда хорошее». Худож. В.Коротаева] В повести «Время всегда хорошее» квест присутствовал уже на несколько иных правах. Он был введён непосредственно в сюжет. Мальчик и девочка из 1980 и 2018 годов, поменявшись местами, долгое время воспринимали происходящее одна — как квест, другой — как некий научный эксперимент. Но оба понимали, что им надо правильно включиться в действие, суметь найти подсказки, собрать нужную информацию, выработать линию поведения. Во многом они вели себя сначала только как «игроки», лишь постепенно включаясь в жизнь, обрастая впечатлениями и привязанностями, накапливая не игровой, но человеческий опыт.
    Сюжетный ход с перемещением во времени, разумеется, не нов, однако наши авторы сумели отыграть его по-своему, энергично и с настроением. Их легко похвалить и за это, и за стремительное, захватывающее действие, и за поставленные перед юными героями, а, следовательно, перед читателями, совсем не простые вопросы. Как, впрочем, и за самих героев, очень симпатичных, Витю и Олю. Если бы мне было лет десять-одиннадцать, я вполне искренне была бы благодарна авторам за увлекательную книжку. Но для меня недавняя наша история — не фантастика, а реальность. И такой реальности, которую описывают авторы, я что-то не припомню. Фраза «Архипов, <…> ты же пионер, ты не можешь любить бабушку больше, чем пионерскую организацию», на пионерских собраниях восьмидесятых годов звучала бы уже довольно неестественно. Да и столь яростная антирелигиозная истерия, на которой построено повествование, в те далёкие застойные времена была явлением не таким уж типичным. Авторы, конечно, имеют право несколько сгустить краски, но перебарщивать всё же не стоит. С историей, особенно с недавней её частью, которую ещё помнят уцелевшие очевидцы, надо бы обращаться осторожнее. Впрочем, к этому вопросу авторы вернутся в «Москвесте», но сначала напишут «Гимназию № 13».
    [Обложка книги А.Жвалевского и Е.Пастернак «Гимназия № 13». Худож. В.Коротаева] Роман-сказка «Гимназия № 13» — сам по себе весьма масштабная игра, некий лабиринт или, вернее, круговая многоуровневая «бродилка», очень неплохо сконструированная авторами. Начало этой игры совпадает в книге со взрывом древнего дуба во дворе гимназии. Взрыв останавливает время, нарушает устоявшийся миропорядок и приводит к столкновению светлых и тёмных сил. Герои же, которые по дурости устраивают катастрофу и оказываются в этот момент поблизости, перемещаются в параллельное сказочное пространство, где им предстоит стать участниками той самой грандиозной авторской игры. В соответствии с её правилами, они должны будут многое совершить, осмыслить и превозмочь, дабы в конце концов исправить содеянное, восстановить равновесие и, главное, обрести себя. Этой задаче в книге подчинено буквально всё: сюжет, который развивается по традиционной сказочной «бродильной» схеме и заставляет героев ходить кругами, собирая спрятанные знаки, расшифровывая их, заручаясь помощью новых знакомых, отгадывая загадки, решая проблемы интеллектуальные и нравственные; наконец, сами герои, которые в большей степени типажи, нежели персонажи. Прежде всего, это те самые гимназисты — трое парней и три девицы, выпавшие из реальности. Плюс обаятельный кот Василий, независимый философ и равноправный обитатель двух миров, и целый сонм славянских богов и божков, которые в параллельном сказочном пространстве живут или, вернее, воюют не на жизнь, а на смерть. За героями, особенно за гимназистами, наблюдать довольно любопытно. И даже некоторая их «шаблонность» этому не мешает, поскольку не замутняет тех задач, которые авторы на них возлагают: Антон — вожак и герой, Лёля — светлая ведунья и защитница, Сева и Маша — книжники, мыслители, изобретатели, Михаил — силач и воин, а Люба, естественно, отвечает за любовь и самопожертвование. Каждый из них осознаёт себя постепенно, но в результате успешно с этим справляется. Как, вероятно, справляются и читатели, пройдя вместе с героями по всем уровням повествования, постигая дуализм мира и задумываясь над многочисленными вопросами вполне мировоззренческого порядка.
    Игра присутствует в романе не только непосредственно, но и опосредованно. Всякие книжные и некнижные аллюзии и ассоциации (фольклорные, классические, новомодные), с которыми авторы позволяют себе играть, необходимы не столько для того, чтобы пошалить самим и подключить к своим шалостям читателей, сколько для расширения литературного пространства, для придания ему объёма и наполнения иной материей, от которой современные подростки пока ещё далеки. Кто бы мог предположить, к примеру, что знаменитый «Понедельник…» братьев Стругацких, нежно любимый читателями старшего поколения, может быть так лихо отыгран с нынешними детьми среднего школьного возраста!
    Единственное, в чём Жвалевский и Пастернак не особенно преуспели, так это в играх словесных. В целом текст «Гимназии…» вполне себе бойкий и нескучный, однако порой слишком напоминает скоропись (термин не мой, но подходящий). И только время от времени в нём попадаются фразы, на которых чуть дольше задерживается взгляд: «Васька посмотрел на Михаила как на дохлую мышь — с интересом, но без азарта». Могут ведь, когда хотят.
    Впрочем, требовать от авторов приключенческой «квестовой» книги каких-то несусветных словесных изысков в принципе было бы неправильно. Вот и мы не станем этого делать, а просто перейдём к их следующему (и уже не последнему) произведению.
    [Обложка книги А.Жвалевского и Е.Пастернак «Москвест»] Итак, «Москвест». Для меня это пока самая загадочная книга Жвалевского и Пастернак. Не в смысле построения и содержания, здесь всё относительно ясно: квест, он и в Москве квест — игра по заданным правилам. Вопрос — ответ. Задача — решение. Переход на новый уровень. История государства российского вполне годится для такой игры. Другое дело, что мне не очень ясны некоторые конкретные цели, которые авторы ставили перед собой…
    Но обо всём по порядку.
    Сначала сюжет. Современные московские школьники Миша и Маша случайно встретились в Александровском саду под стенами Кремля. Эта встреча стала роковой, потому что в разговоре Михаил непочтительно отозвался об истории, не только как о школьном предмете, но и как о процессе развития человеческого общества. История не стерпела такого оскорбления и преподала Михаилу, а заодно ни в чём не повинной Маше, ряд наглядных уроков. Неведомой силой подростки перебрасываются во времена, когда и Москвы-то ещё как города не существовало, а потом они с большим трудом возвращаются в XXI век, испытав на себе все превратности и сложности того самого исторического процесса.
    В общем-то, книга как книга. Фирменная авторская «бродилка» с привлечением достаточно обширного и разнообразного материала и, что стало уже привычным для Жвалевского и Пастернак, с постановкой глобальных вопросов, в данном случае: о судьбах народов и государств, о мифологизации прошлого, о необходимости осмысления исторического опыта и о возможности личного участия в истории Отечества.
    Не слабо? Ничуть.
    Авторы оказываются не только уверенными и размашистыми, но ещё и весьма предусмотрительными устроителями нового квеста. На обложке написано, что перед нами «роман-сказка», однако название говорит само за себя. Квест — по определению всего лишь игра и потому не требует серьёзного погружения в среду и время, детальной проработки ситуаций и характеров. Да и вообще, в этом случае можно обращаться с материалом весьма свободно, выбирая факты по своему усмотрению. Нет в книге каких-то важных, судьбоносных для русской истории лиц и событий — и не надо. Это же не школьная программа. Нет в книге особого московского духа, настоянного на многовековой истории? Но разве квест обязан быть духовитым?
    Получается, что основные претензии, которые можно было бы предъявить авторам, они благоразумно отмели уже на стадии разработки. И в принципе, этим себя обезопасили.
    Принимая во внимание подобную постановку вопроса и нисколько её не оспаривая, я тем не менее не могу ни понять, ни принять очень многое. И прежде всего, очевидную торопливость, которую позволили себе авторы. Вот маленький пример, касающийся правил перемещения героев во времени. В «Москвесте» Миша и Маша могут шагнуть вверх по исторической лестнице, едва заслышат колокольный звон. Но почему-то переброс героев из XIII в XIV век происходит без малейшего намёка на этот звук. Мелочь, конечно, которую авторы, скорей всего, просто не заметили в спешке. А может, и не мелочь, особенно для игры, где правила должны соблюдаться неукоснительно.
    Теперь о более важном. Всё-таки персонажи (пусть даже квеста, но, как ни крути, квеста исторического) не должны слишком далеко выходить за рамки той самой истории. Или хотя бы просто за рамки логики человеческого поведения. Взять эпизод с нашествием на Москву хана Тохтамыша. История, которую рассказывают авторы, весьма динамична, увлекательна и информационно насыщена. Жвалевский и Пастернак снабжают читателей самыми разными сведениями (которые, к слову сказать, включают и в само повествование, и дают в виде «исторических справок», выделенных в тексте курсивом). Мы узнаём и о недавно прошедшей Куликовской битве, в которой князь Дмитрий (впоследствии — Донской) разгромил хана Мамая и тем самым сыграл на руку Тохтамышу, вернувшему себе законный престол. И о политике князей Великого княжества Литовского, и о двух наречиях — литвинском и жематийском, на которых те говорили. И о подвиге князя Остея, Александра Дмитриевича, защитника осаждённой Москвы. И о вооружении, которое было у ратников. И о той обстановке, которая сложилась в городе, покинутом князем Дмитрием.
    Героев своих — Мишу и Машу — авторы тоже приставляют к делу. Один входит в дружину Остея, другая уводит большой отряд женщин от Москвы и строит вместе с ними Бабий городок, который потом несколько дней будет противостоять вражескому натиску.
    Всё это было бы просто замечательно, но… я, как читатель, чем дальше, тем больше начинаю недоумевать. Князь Дмитрий Донской, исходя из того, что и как рассказывают авторы, предстаёт в книге чуть ли не предателем родного города, бросившим Москву на растерзание Тохтамышу. Да и сам Тохтамыш выглядит или кровожадным недоумком, или неблагодарным негодяем, который жестоко расправляется с недавним союзником, принёсшим ему ханство на блюдечке с голубой каёмочкой. Что за странная логика? Или это оригинальная авторская трактовка?
    Возможно, конечно, что это тонко выверенный приём, при помощи которого читателей погружают непосредственно в гущу событий, когда трудно разобраться в том, что творится вокруг, когда всё происходящее захватывает тебя в мощный водоворот, и ты никак не можешь из него выбраться, когда человеческая и историческая позиции не совпадают по определению. Вполне вероятно, авторы рассчитывают на то, что обескураженные читатели бросятся за разъяснениями к учебникам, энциклопедиям или даже серьёзным научным трудам, дабы разобраться в событиях далёкого 1382 года… Но вдруг читатели поленятся и не полезут ни в какие другие источники, так и оставшись с предубеждением против героя Куликовской битвы? Что в таком случае прикажете делать авторам «Москвеста»? Обращаться напрямую к Истории с извинениями и уверениями в своём почтении? Или затевать новые историко-литературные игры, уже на какой-нибудь другой местности? Самостоятельно ответить на эти вопросы мне так и не удалось.

    Напоследок несколько слов о любви. При чём тут любовь, спросите вы? В детских-то книжках? Да при всём. Произведения Жвалевского и Пастернак буквально переполнены ею, и в этом, разумеется, нет ничего странного. Подростки влюбляются так же, как все люди. Соответственно, и авторы, которые для них пишут, не могут закрывать на это глаза. Во всяком случае, наши «аффтары» точно не закрывают. Вот только как же у них получается втиснуть человеческие чувства в прокрустово ложе игры? Скажем так: с переменным успехом. Но они явно стараются. И быть может, когда они всё же решатся создать художественное полотно не в стиле «квест», а в каком-нибудь другом стиле, то и с человеческими отношениями им будет управляться гораздо легче.
    Ну и совсем уж в конце несколько слов для того, чтобы эффектное сравнение «как афтаген» не пропало втуне.
    Автоген, как известно, аппарат, при помощи которого осуществляют сварку и резку металла. Так что сравнение «как афтаген» вполне подходит авторам, которые всё, что ни попадёт им в руки, совсем не прочь «порезать и сварить». И, безусловно, это веяние времени. Я вовсе не имею в виду здесь название издательства, где Жвалевский и Пастернак постоянно печатаются, хотя такие совпадения не бывают случайными. Я имею в виду наше время, когда литература — «взрослая» литература в значительно большей мере — занимается разъятием действительности (прошлой, настоящей, литературной — любой) на малые частицы, с которыми можно делать всё, что заблагорассудится. Их можно переплавить, увеличить, разбить в дребезги, подшлифовать, а потом разложить и спаять в задуманном порядке. В результате всех этих манипуляций часто получается некое «клиповое» произведение, вызывающее в читателях всё, что требуется автору, причём даже в необходимой ему последовательности. Замечу, что, как правило, читатели не остаются в претензии. Им самим проще «вписаться» в уже отработанные схемы, чем приноравливаться к неизвестному. Но ведь любая схема лишена жизни, души, непосредственного чувства. Нужно ли всё это в современной книге? В детской книге, я уверена, необходимо.
    Андрей Жвалевский и Евгения Пастернак — авторы, которые уже готовы выйти за рамки устоявшихся схем и прокладывать в литературе для подростков новые дороги. Они готовы шагать по ним с героями, больше похожими на живых людей, чем на их усреднённые подобия, и с читателями, к которым нужно не только приноравливаться, но и задействовать их по полной человеческой программе. Я чувствую это. И хочу в это верить.
    Ирина Казюлькина