Главная

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВРЕМЯ»

просмотров: 2 439 | Версия для печати | Комментариев: 0 |
Интервью с Еленой Катишонок на ЛитРесе
Елена Катишонок: «Когда автора отождествляют с героем или героиней, это означает, что книга состоялась: герои ожили».


Роман Елены Катишонок «Жили-были старик со старухой» в 2009 году вошёл в короткий список одной из самых престижных литературных премий «Русский букер». Этот же роман принес Елене победу в литературной премии «Ясная Поляна» в номинации "ХХI век" за произведение в жанре семейной саги. О Елене Катишонок и ее книгах всегда очень тепло отзывается Дина Рубина. Всем ценителям литературы жанра современная проза мы представляем нового героя рубрики «Наши авторы» – Елену Катишонок!

– Ваш роман «Жили-были старик со старухой» часто называют сагой о старообрядцах. А как бы Вы сами сформулировали, о чем этот роман – о религии, старообрядцах, о корнях, культуре? Были ли Вы знакомы со старообрядцами?

– Мои герои старообрядцы, поскольку я пишу о балтийских русских; а многие русские не только в Риге, но и во всей Прибалтике как раз старообрядцы – ведь здесь,«у самого синего моря», они издавна селились. В Латвии, Литве и Эстонии и сейчас очень сильны старообрядческие общины; многих староверов знаю. Но это не значит, что книги посвящены старообрядцам, описанию их жизни и уклада – такая монография мне не по плечу, тем более что в своё время это великолепно сделал Мельников-Печерский. Главное то, что они – люди, со всеми человеческими слабостями, недостатками, сомнениями. Да, они верующие, но как вера и Бог влияет на каждого из них, чаще зависит от таких земных событий, как разбомбленный эшелон, вынужденная разлука, вид голодных детей, которых нечем накормить... Пусть читатель не настраивается на триллер – какой бы удручающей ни была жизнь, в ней всегда есть отдушина: улыбка любимого, слово, сказанное ребёнком, бытовая сцена, из которой может получиться Шекспир, а выходит анекдот...

– Вы говорили в интервью, что роман «Жили-были старик со старухой» начинался с долгих телефонных рассказов друзьям, когда Вы пересказывали фрагменты будущей небольшой повести... А с чего начались другие Ваши книги? Какой-то первоначальный образ, повод, эпизод?

– А вот представьте моё состояние: первый роман дописан и напечатан. Казалось бы, чего ещё ждать? Однако было как-то неспокойно, что ли, словно что-то не досказано. Я жила, но где-то параллельно продолжали жить люди – смеялись, пили чай, разговаривали, спорили, старели; не обращать на них внимания было невозможно, они на глазах оживали. Примерно как в «Театральном романе» у Булгакова, когда герой видит картинку, и не просто картинку, а коробочку – комнату, освещённую уютным светом лампы, кто-то играет на гитаре, слышится смех... Вот так Михаил Афанасьевич помог – я тоже увидела свою «коробочку», и она стала заполняться героями из первой книги так, словно они продолжали оборванный разговор.

К третьему роману подтолкнула память обо всех домах, где мне приходилось жить или просто бывать; память о любимом городе. И вдруг откуда-то в этом городе материализовался дом, который я скорее почувствовала, чем узнала, и поняла: он расскажет лучше, чем я.

– Насколько сюжет романов сопоставим с историей Вашей семьи?

– Вопрос о личных параллелях я очень люблю, да без него и не обходится. Когда автора отождествляют с героем или героиней, это означает, что книга состоялась: герои ожили. Честно говоря, я с ними по-настоящему сроднилась, пока писала: мне за них было больно, когда они болели; стыдно, когда они поступали скверно; я негодовала, когда они обижали друг друга... Умирала вместе с ними.

– Второе произведение из дилогии, начатой романом «Жили-были старик со старухой», называется «Против часовой стрелки» – не могли бы Вы пояснить это название?

– В самом начале героиня заводит будильник – старый будильник, прошедший с нею почти всю её жизнь. Заводится он причудливым способом: против часовой стрелки. Да и действие фактически начинается с конца жизни героини: стрелка часов почти окончила свой путь. Её мечта – написать книгу своей жизни – неосуществима, но достаточно какого-то толчка, подобного одному повороту винта будильника, чтобы ожило очередное воспоминание. Так, в сущности, устроена и наша память – отправная точка времени; только отдавая себе отчёт в прожитом, можно смотреть вперёд и... жить дальше, иначе люди станут манкуртами. Вспоминая, старая бабушка словно проживает свою долгую жизнь в обратном направлении, против часовой стрелки. В её воспоминаниях прослеживается не только её жизнь, но и судьбы братьев, сестры – детей тех самых Ивановых, Старика и Старухи.

– Что было самым тяжелым при написании романа «Против часовой стрелки»?

– Самое тяжёлое – прощаться с героями, потому что я с ними давно сроднилась. Вместе с тем нельзя откладывать или затягивать прощание – нужно вовремя поставить точку, в том числе и на судьбе.

– Какие Вы испытываете чувства по случаю вручению престижной литературной премии «Ясная поляна» и номинации «Русский букер»?

– Чувство, близкое к ошарашенности, и радость причастности к русской литературе.

– Нет ли ощущения груза ответственности после получения премии?

– Груз ответственности появляется, когда получаешь аванс, а не награду...

О другом береге

– В 1991-м году вы уехали в США, что послужило причиной к переезду?

– Причиной отъезда стало национальное возрождение. Звучит красиво, правда? Однако на деле это означает приоритет «титульной нации» и, соответственно, второстепенность всех остальных. К сожалению, мы знаем, к чему это приводит…

– Вы уже давно живете в Бостоне, есть ли интерес в Америке к русскоязычной литературе? Какие тексты переводят на английский?

– Я могу говорить за себя и за моих друзей – за книгами на русском языке, конечно, следим. Но переведённые русские книги я читаю исключительно редко. Могу назвать, например, «Мастера и Маргариту». Насколько знаю, существует три или четыре перевода на английский, один из них блестящий. Мне было интересно, насколько Булгаков переводим, и я прочла.

– А сложно ли найти современную российскую литературу в Бостоне?

– В Бостоне есть магазины, где продаются книги только на русском языке. Современных изданий очень много, только успевай следить за новинками.

– Герои Ваших книг также не делают глобальных прогнозов, практически не интересуются политикой, это связано с границами жанра семейной хроники или принципиальная аполитичность?

– Что значит – «не интересуются политикой»? Если вы имеете в виду, что они не читают газет, то Старик со Старухой ничего не читают, потому что неграмотны. Однако волей-неволей так получается, что политика интересуется ими – они оказываются втянутыми в перипетии внешнего мира, когда речь идёт об оккупации, национацизации или о войне. Младшие поколения знают, что происходит вокруг, и даже ведут споры, к чему то или иное событие может привести.

– В своих романах Вы описываете ХХ век. Нет ли желания написать что-нибудь о конце ХХ века, о современности?

– Для меня писать о современности означает писать о той Америке, которую я знаю, т. е. об эмигрантской среде. Согласитесь, что делать это после Довлатова невероятно трудно. Просто рука не поднимается...

– А какие у Вас творческие планы?

– У писателя всегда есть некий творческий портфель, но что из него появится: рассказ или роман, очень сложно угадать. Мне нравится вопрос о творческих планах. Я всегда вспоминаю одну из любимых моих поговорок: «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах на завтра».

– Вы преподаете русский язык и литературу. Расскажите, есть ли интерес в Бостоне к этим предметам? 


– В основном мои ученики – дети русских эмигрантов от семи до семнадцати, хотя некоторые так втягиваются, что приходят «что-нибудь почитать», уже поступив в колледж. Иногда это дети от смешанных браков, где в семье изначально присутствуют два языка, русский и английский. Американцы – это отдельный пласт, работа с ними требует совершенно другой методики. Возраст не помеха: одному из моих студентов 65 лет, это известный врач, которого приглашают в Россию на конференцию.

– Кроме прозы, вы пишете стихи. Это Ваше хобби?

– Понятие «поэт-профессионал» для меня лишено смысла. Это – от Бога. Стихи писать можно только в одном случае: если не можешь этого не делать. Если иначе – нельзя писать: это будут не стихи, а какой-то другой жанр.

– А чьи стихи Вы любите? На кого, может быть, равняетесь?

– Наиболее «мои» поэты – Пушкин, Саша Чёрный, Мандельштам, Ахматова, Бродский. В самом понятии «равнения» заложено стремление быть равным кому-то – это невозможно. Могу присовокупить строку Мандельштама: Не сравнивай – живущий несравним...

Об электронных книгах

– Как вы относитесь к электронным книгам? Это прогресс или регресс литературы?

– Вопроса нет – конечно, прогресс, это и определяет моё отношение. Мне кажется, ответ не требует пояснения, но если электронную книгу с чем-то сравнивать, то я бы сравнила с телевидением: именно оно даёт возможность посмотреть фильмы, которые раньше были доступны только на большом экране. Электронная книга, «электронка» – это окошко в литературу, позволяющее заглянуть в любой текст.

– Как, по вашим наблюдениям, в США развивается рынок электронных книг? (Вопрос не о денежных показателях, а внешне. Читают ли люди в метро, на улицах книги на гаджетах?)

– Судя по тому, что и в метро, и в парках люди читают по большей части «электронки», рынок цветёт. При этом можно заметить гаджеты самого разного свойства – как «книжки», так и «таблетки».

– Вы читаете электронные книги? Если да, то на каких устройствах и как часто? Если нет, то почему?

– Пока только на компьютере, но регулярно. Пристреливаюсь – выбираю что-то более портативное, и трудно на чём-то остановиться. Помните: «маленькие, но по три, и большие, но по пять». Вот и у меня примерно так же...

– Как вы считаете, как через 5-10 лет будут распределены силы бумажных и электронных книг в предпочтениях читателей?

– Мне кажется, это будет зависеть от стоимости. «Электронки» становятся всё более популярными. Логика проста: лучше один раз потратиться на гаджет и потом «кормить» его (и, соответственно, себя) любыми текстами, с картинками или без, включая собрания сочинений и энциклопедии, за скромные деньги, чем покупать растущие в цене книги, которые нужно куда-то ставить, что означает приобретение мебели... Нельзя не заметить, что всеобщая тенденция – сократить количество вещей и увеличить пространство вокруг нас, за счёт отказа от громоздких предметов: так, телевизор стал практически двухмерным, компьютер можно захлопнуть, как журнал, и положить в сумку... «Электронка» даёт возможность носить и возить с собой всю библиотеку – Omnia mea mecum porto. Не исключаю и того, что в следующем поколении вспыхнет интерес к бумажным книгам, ведь всё новое – это хорошо забытое старое. При этом владельцы сохранившихся библиотек смогут устраивать у себя экскурсии для племени младого, незнакомого.

– Как Вы считаете, пиратство в сети – это бесплатная реклама писателю или ущерб материальный и интеллектуальный?

– Несомненно ущерб писателю – материальный в первую очередь. Ни пиратские сайты, ни читатели, приобщившиеся к книгам через эти сайты, не думают – или стараются не думать, – что они залезают в карман людям, пишущим книги. Это какой-то социалистический, что ли, подход, с такой же философией и психологией: дескать, бесплатное – значит, общее – или ничьё, как рассуждали в течение семидесяти лет. Я не вижу такого буйного пиратства англоязычных книг: по-видимому здесь, в Америке, это сочетание легкости и удобства покупки официальных электронных изданий и лучшего понимания принципа «Не укради». Для исправления ситуации в России с первой частью многое делает LitRes. А вот вторая не в наших руках, увы. Copyright грубо нарушается – и вместе с тем появление книг на пиратских сайтах обеспечивает рекламу, это своего рода весы.

– Следите ли Вы за современной русскоязычной литературой? Кого можете выделить?

– Стараюсь следить. Очень люблю Сергея Каледина, по-моему, это самый сильный из современных прозаиков. Мне очень понравилась повесть Эргали Гера «Кома», книга Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». Совсем недавно прочла чудесную книгу прозы Юнны Мориц «Рассказы о чудесном». Люблю Дину Рубину – это сложилось давно и прочно. Это далеко не все имена, а первые, пришедшие на память.

– Пожалуйста, порекомендуйте читателям 5 книг, которые, на ваш взгляд, необходимо прочитать каждому.

– О. Генри, рассказы, Р. Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», Евг. Шварц пьесы, Б. Житков «Виктор Вавич», Г. Владимов «Генерал и его армия».

– Есть ли у вас настольная книга? Та, которая всегда с вами, часто перечитываете?

– Конечно, и не одна. Среди них могу назвать Пушкина, Библию, «Мёртвые души» Гоголя.

 ЛитРес


news1 news2