"Московские новости" о 22 июня 1941. К выходу новой книги Александра Осокина "Великая тайна Великой Отечественной: Глаза открыты" - "Второй сценарий" - в Кремле узнали о часе нападения на СССР через пять минут после того, как Гитлер принял соответствующее решение.

От редакции. Писатель Александр Осокин в своем трехтомном документальном исследовании «Великая тайна Великой Отечественной» предлагает свою гипотезу тайной подоплеки событий 22 июня 1941 года. У гипотезы Осокина множество противников, но она объясняет некоторые обстоятельства, которые не втискиваются в признанные историографические схемы. Не настаивая на окончательной правоте автора, мы предлагаем вниманию читателей «Московских новостей» его версию некоторых событий.
Почему Молотов вместо Сталина, а Геббельс вместо Гитлера
Работая над созданием фильма «Тайна 22 июня» я обнаружил в немецкой кинохронике кадры, из которых следовало, что 22 июня 1941 года не выступал по радио не только Сталин, но и Гитлер — его воззвание в 5.30 по берлинскому времени зачитал Геббельс. В чем дело? Принято считать, что Сталин не выступил в тот день, так как был потрясен вероломным нападением Германии. Но Гитлер-то, вероломно напавший на СССР, потрясен быть не мог.
По моему предположению, они оба не выступили потому, что началась не та война, к которой они готовились.
На самом деле в июне 1941-го у Гитлера был выбор: воевать с Россией против Британии или с Британией против России. Для этого помимо всего прочего необходимо было заключение сепаратного мира с Великобританией (которая, напомним, объявила войну Германии еще в 1939 году) и проведение сложных секретных переговоров с Черчиллем. На поверхности истории остались некоторые следы подготовки таких переговоров. В первую очередь до сих пор необъяснимый полет личного секретаря Гитлера Рудольфа Гесса в Англию.
Если бы переговоры удались, то новый для Германии этап войны должен был начаться с Великой транспортной операции — переброски советских войск через Польшу и Германию к Ла-Маншу, а немецких — через СССР к Ираку. Черчилль же, чтобы сорвать планы Германии и СССР, предложил Гитлеру вместе ударить 22 июня 1941 года по СССР и начать крестовый поход против большевизма, но обманул его. В результате Гитлер получил войну на два фронта и остался без помощи CCCP — поставщика стратегического сырья и продовольствия.
22 июня началась вовсе не та война, к которой готовились Гитлер и Сталин
Итак, воззвание, прочитанное Геббельсом.
Обращение фюрера в кратком изложении диктора немецкой кинохроники звучит так: «Рейхсминистр доктор Геббельс зачитывает воззвание фюрера. Оно впервые раскрывает перед всем миром заговор Лондона и Москвы против Германии. Фюрер после многомесячного молчания через 12 часов размышлений пришел наконец к единственному выводу: «Я решил будущее и судьбу Германии снова вложить в руки немецких солдат».
О чем фюрер «много месяцев молчал» и над чем «12 часов размышлял»
Тут почти все понятно: «заговор Лондона и Москвы» — это, во-первых, классическое «держи вора!», во-вторых, информация о том, что к извечному врагу немцев, Англии, теперь присоединился и вчерашний союзник, СССР.
И «многомесячное молчание» понятно — если принять как данность, что шла подготовка сразу к двум операциям: и против Британской империи («Морской лев») вместе с русскими, и против СССР («Барбаросса») вместе с англичанами. Обе подготовки прикрывались дезинформационными играми, но обе готовились всерьез.
22 июня 1941: второй сценарий
Вопрос был только — с какой начать? Вот об этом фюрер и размышлял 12 часов, не собирая никаких совещаний — ни соратников, ни военачальников.
Если бы операция «Барбаросса» была его главным и единственным планом во Второй мировой войне, как продолжают утверждать отечественные историки, то чего тут размышлять — директива по ней была подписана фюрером еще полгода назад, 18 декабря 1940 года, войска стянуты к русской границе и вооружены до зубов.
Между прочим, фраза про 12 часов размышлений Гитлера не приводилась ни в одном переводе его воззвания на русский.
Остается еще вопрос: кому и зачем Гитлер подал сигнал, упомянув в воззвании о 12 часах сомнений и колебаний? Скорее всего Сталину, убеждая его в том, что причиной нападения на СССР стало намерение Сталина ударить первым и что решение это ему было принимать нелегко.
Когда было принято решение о дате и часе нападения и как о нем узнало советское руководство
Я обнаружил документ, который конкретно указывает дату принятия окончательного решения о нападении на СССР: 21 июня в 19.00 по берлинскому времени, то есть в 20.00 по московскому. Это письмо Гитлера Муссолини, отправленное в тот же день. В нем, в частности, сказано: «Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда месяцы тревожных размышлений и постоянного нервного ожидания завершаются принятием мною самого трудного за всю мою жизнь решения. И если я медлил до настоящего момента, дуче, с отправкой этой информации, то это потому, что окончательное решение не будет принято до семи часов вечера сегодня». Полагаю, что нечеткость последней фразы — небрежность перевода. И на самом деле ее следует читать: «Окончательное решение будет принято до семи часов вечера сегодня».
Отталкиваясь от последней цифры, можно прийти к неожиданному выводу о времени получения этой информации руководством СССР. Из книги маршала Жукова «Воспоминания и размышления» следует, что о назначенном часе немецкого нападения руководству страны доложил он. В изложении Жукова это выглядит так. Вечером 21 июня начштаба КОВО Пуркаев сообщил Жукову о перебежчике, утверждавшем, что 22-го утром немцы нанесут удар. Жуков «тотчас же доложил наркому и Сталину». Со Сталиным Жуков мог общатьсяпо ВЧ-телефону, а вот наркому он ничего доложить не мог, ибо по записи в кремлевском журнале маршал Тимошенко с 19.05 до 20.15 находился в кабинете Сталина, где проводил совещание Молотов. В кремлевском журнале указано, что Жуков вошел в кабинет Сталина в 20.50 вместе с вновь туда вернувшимся Тимошенко. То есть, если Жукову первому доложили о решении Гитлера, то это произошло в 20.01–20.05, то есть в течение пяти минут после его принятия. Это могло выглядеть, к примеру, так: информатор, услышав из уст фюрера час нападения, вышел из его кабинета, дошел до своего и оттуда позвонил на специальную радиостанцию, дав команду передать на определенной частоте кодовое слово. В Москве же код приняли и доложили об этом но не Жукову, а конечно же Берии, который с 19.05 находился в сталинском кабинете на совещании у Молотова. А в 20.50 туда вошли Жуков и Тимошенко, которым и сообщили новость.
Показания очевидцев первого сообщения о назначенном нападении советскому руководству заметно расходятся. Это заставляет предположить, что настоящий источник информации тщательно скрывался. Как скрывалось и то обстоятельство, что Сталина, вероятнее всего, просто не было в Москве — он вместе со Ждановым уехал в Сочи.
Нарком ВМФ Кузнецов, вспоминая 21 июня, указывает, что о «подступившей войне» он узнал в это же самое время, но из другого источника: «В 20.00 пришел Воронцов (военно-морской атташе СССР в Германии, прилетевший в этот день из Берлина. — А.О.). В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час Это война!» Рассказ Кузнецова не может соответствовать действительности: по записям в кремлевском журнале он тоже с 19.05 до 20.15 находился в кабинете Сталина.
Настоящий источник информации о времени нападения в советском руководстве тщательно скрывали
Микоян в своих мемуарах «Так было» пишет: «В субботу, 21 июня 1941 года, вечером мы, члены Политбюро, были у Сталина на квартире. Обменивались мнениями. Обстановка была напряженной. Сталин по-прежнему уверял, что Гитлер не начнет войны. Неожиданно туда приехали Тимошенко, Жуков и Ватутин. Они сообщили, что только что получены сведения от перебежчика, что 22 июня в четыре часа утра немецкие войска перейдут нашу границу»...
Был ли перебежчик и куда он подевался
История о перебежчике больше похожа на часть общей кампании по дезинформации и прикрытию реальных источников. Публикация о первом немецком перебежчике появилась 27 июня 1941 года сразу в трех советских центральных газетах — «Правде», «Известиях» и «Красной Звезде». Она называлась «Рассказ немецкого солдата Альфреда Лискофа» и была написана от его лица. Незадача в том, что «Лискоф был задержан 21 июня 1941 года в 21.00 на участке Сокальской комендатуры 90-го пограничного отряда», а информация об этом была передана только в 3.10 ночи 22 июня, да и то лишь управлением НКГБ по Львовской области в НКГБ УССР, а до Берии она дошла скорее всего как раз к началу боевых действий. Спецкор НТВ в Германии К. Гольденцвайг нашел, что в архивах бундесвера по ОБД в сводке боевых потерь 222-го пехотного полка за 22 июня 1941 года записано: «Альфред Лискоф, ефрейтор, пропал без вести 21.06.41». Он же сообщил, что А. Лискоф работал в Коминтерне и в ноябре 1941 года выехал с ним в эвакуацию в Башкирию. На сайте «Жертвы политического террора в СССР» общества «Мемориал» я обнаружил следующую запись: «Лисков Альфред Германович. Родился в 1910 году, Германия; немец; образование среднее; б/п; НЕРАБОТАЮЩИЙ. Арестован 15 января 1942 года. Реабилитирован 16 июля 1942 года Источник: Книга памяти Республики Башкортостан». Скуповато, удивительна дата реабилитации, но главное о его судьбе понять можно.
Так или иначе счет шел на минуты. Но стране о нападении Германии сообщили 22 июня 1941 года лишь в 12.15, через 16 часов после того, как стал известен час немецкого удара, и через целых восемь часов непрерывной бомбардировки и артобстрела советских приграничных аэродромов, частей и железнодорожных станций.

На фото: 01.08.1941 Одесситы изучают свежие газеты © РИА Новости. Григорий Зельман

Читайте новую книгу-историческое расследование Александра Осокина:



Скоро выходит в свет!