Пятнадцать членов судейской команды, преимущественно литературоведы и критики, на этот раз проголосовали за Геннадия Русакова. Широкой публике лауреат известен не так хорошо, как иные лауреаты прежних лет — Евгений Евтушенко, Александр Кушнер или Евгений Рейн, но любители традиционной русской поэзии Геннадия Русакова знают давно. И наверняка согласятся, что жюри «Поэта» совершило еще один безупречный, хотя и не самый очевидный выбор. Понятнее было бы, кажется, награждение Ольги Седаковой (которой прочило победу народное голосование, запущенное накануне сайтом «Культурная инициатива»).

Геннадий Русаков, родившийся в 1938 году, когда-то сирота военных лет, беспризорник, потом переводчик-синхронист в ООН, ныне житель Нью-Йорка, начал публиковать стихи еще в 1960-м. В 1980-м, после двадцати лет молчания, он вновь вернулся в поэзию: к сегодняшнему дню в свет вышло еще шесть его сборников и множество переводов.

Русаков — поэт сдержанной, иногда почти глухой интонации, но кажется, именно сдержанность и обеспечивает тайный трагизм и глубину его текстов. Там, под жесткой корой — боль, рыдание, нежность, стыд, «разговоры с богом» (так назывался его сборник 2003 года). Веселых стихотворений нет, ключевые темы Русакова — одиночество, сиротство, неприкаянность — и собственная, и родной страны («Ей-богу, нет беспомощней страны, / где все по беззащитности равны / перед рукотворимою судьбою!»).

Публицистические мотивы, впрочем, проникли в его поэзию лишь в последние годы. «У каждого поэта есть то, в котором «это», — пошутил однажды сам Русаков. Едва ли не лучшее стихотворение, с которым нынешний лауреат, наверное, и останется в литературной вечности, политических аллюзий лишено, написано еще в 1980-е. Процитируем его полностью: «Когда высоких звезд трепещущее пламя / Касается меня, как бережный костер, / я снова их зову родными именами / и кличками моих покинутых сестер. / У мира нет сирот, а только отчужденье. / Мы все одна семья и помним имена. / Нам верить, и любить, и праздновать рожденье, / и ласковых детей укачивать до сна. / И я не одинок — я сын большого дома. / И где-то надо мной — а где, не угадать! — / опять меня зовут так тихо, так знакомо, / Что дай мне, Боже, сил навзрыд не зарыдать». Вот оно, «это» поэта Геннадия Русакова.