Главная

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВРЕМЯ»

просмотров: 1 340 | Версия для печати | Комментариев: 0 |
Евгений Евтушенко: "Я ношу в себе Калинковичи. И Озаричи"
www.gp.by: Евгений Евтушенко: "Я ношу в себе Калинковичи. И Озаричи". Знаменитый поэт, кино­сценарист, прозаик, фотохудожник, преподаватель снова побывал на Полесье.
© Правда Гом
Радушное общение В прошлый раз Евтушенко был на земле предков ровно пять лет назад. И вот новая встреча, накануне юбилея Великой Победы. В Мозырь поэт прибыл прямо из Минска, где встречался с Президентом Александром Лукашенко и целых три часа беседовал с ним. Почти столько же продолжалась и творческая встреча с мозырянами. Просторный зал городского Дворца культуры был переполнен, те, что не успели занять места заранее, стояли в проходах. Назавтра поэт отправился в деревню Хомичи Калинковичского района, на родину своего деда Ермолая Наумовича Евтушенко. По пути остановка у мемориального комплекса «Озаричи» — на месте бывшего концлагеря, устроенного нацистами здесь ранней весной 1944-го. В болоте, за колючей проволокой, находились около 50 тысяч человек, почти треть из них погибли, не выдержав жестоких условий: против узников враг применил бактериологическое оружие, заражая их тифом, другие были замучены или расстреляны. Это не могло не взволновать известного борца за мир, открывшего для себя ужасы Озаричского лагеря смерти: «Я и не знал, что совсем недалеко от моих Хомичей так зверствовали фашисты. Хочу увидеть документы, рассказывающие об этих злодеяниях». А в Хомичах тем временем в доме Нины Васильевны Евтушенко — вдовы троюродного брата поэта, Владимира, ждали дорогого гостя. Здесь ему всегда рады. Приготовили и любимые блюда: соленые огурцы и капусту, сало, драники и самогон по рецепту партизанки бабки Ганны, которую Евтушенко сделал главной героиней своей поэмы «Мама и нейтронная бомба». Из встречавших поэта хомичских родственников, кроме хозяйки дома, — ее дочь Светлана Евтушенко и троюродная сестра поэта Алла Анисимова. В беседе за радушным застольем долго вспоминали других родичей: у деда Ермолая были два брата и десять сестер. Их дети поженились, вышли замуж, разъехались кто куда. Да и в самих Хомичах сейчас осталось всего 25 жителей. Поэт признался, что его тянет в Беларусь, общение с белорусской родней заряжает энергией. Теплая встреча была долгой. О чем только не говорили! Евгений Александрович сообщил, что недавно у него родилась первая внучка-ирландка Роза Евтушенко. (В 1978 году Евтушенко женился на ирландке Джоан Батлер, своей страстной поклоннице. Официально он женат четыре раза. Первый брак (1954) — с известной поэтессой Беллой Ахмадулиной. В 1961-м женился на Галине Сокол-Лукониной. С 1987 года в браке с Марией Новиковой, с которой у них двое сыновей). Всего у Евтушенко пятеро сыновей. И все они, как сказал поэт, дружат, хоть и живут в разных городах. Уезжая из Хомичей, Евтушенко оставил книги с дарственными надписями для школьной библиотеки. Земляки же подарили ему образ чудотворной Юровичской Богоматери.
Здравствуйте, земляки! Мозырянам несказанно повезло, что их город посетил поэт, который не только в России больше, чем поэт. В Мозыре его слушали с таким же вниманием, как в 60-е на вечерах в Московском политехническом. В свои 83 года в пестром цветастом костюме Евтушенко выглядел органично и даже бодро. Начал с задушевного привет­ствия: «Здравствуйте, земляки! Я вас так давно не видел, что хочу получше рассмотреть. Добавьте, пожалуйста, света в зал. А то я позвоню на родную Братскую ГЭС, чтобы добавили. Я вижу в зале людей разных поколений — постарше, молодых и даже детей, и это мне очень нравится. Мы должны быть как в Великую Отечественную: сплоченными, не распадаться на фракции, а представлять собой единое целое. Я бы хотел, чтобы под знаком Великой Победы нашего великого народа нас объединяло чувство общей цели». Зал замер в минуте молчания — по предложению поэта помянули пять тысяч мозырян, не вернувшихся с войны, замученных фашистами. Евтушенко снова вспоминал о том, как впервые узнал, откуда его дед был родом и как он сам всю жизнь несет это огромное чувство родства и сопричастности с полесской деревушкой Хомичи. Один из самых извест­ных шестидесятников читал свои стихи страстно, проникновенно, эмоционально, чередуя их с монологами о том, что его особенно волнует и что не может не волновать всякого мыслящего человека.
О предках — Ну что вам рассказать. Вот я снова приехал к своим корням, где когда-то вырос мой дед Ермолай Наумович Евтушенко. Для меня большое значение имеет то, что он покаялся перед своими земляками. За то, что, как многие крестьяне, поддержавшие большевиков, отверг Бога и сжег иконы во время Граждан­ской войны. В 36-м он в последний раз вернулся в Хомичи, видимо, чувствуя, как безжалостно смыкается кольцо над революционерами, которых расстреливали свои же. Нашел в себе смелость совершить покаяние. У него все же было чувство греха, и оно говорило о том, что внутри он — настоящий христианин. Помню двух своих дедов — они были совершенно разные, но оба попали под сталинские репрессии. Дед Ермолай Наумович развелся со своей женой, моей бабкой, но приезжал к нам на 4-ю Мещанскую улицу. Ермолай Наумович — полный Георгиевский кавалер, командовал дивизией. Как и многие другие безвинные люди, был расстрелян в 37-м и посмертно реабилитирован в 57-м. Дед по отцу Рудольф Вильгельмович Гангнус — известный математик, написал учебник по тригонометрии. Но оба дружили, подолгу вели разговоры у нас в коммуналке. Рудольф Вильгельмович вернулся из лагеря искалеченный. Моя мама Зинаида Ермолаевна была не очень известной певицей, но на фронте вместе с Симоновым и другими поэтами выступала с песнями, поддерживая боевой дух бойцов, дошла до рейхстага. Сорвала голос — петь приходилось под снегом и пулями. Я, отправленный ею в Сибирь, работал на военном заводе, мы делали гранаты, которые шли на фронт.
О Ленине и Сталине В комнате на 4-й Мещанской висел портрет юного Ленина, когда он еще не подписал указ о создании первого концлагеря для политзаключенных на Соловецких островах и много приказов, которые я потом с ужасом прочитал. Я работал над поэмой «Казанский университет», когда ко мне в руки попали документы из Казанского КГБ с биографией молодого Ленина. Поразила его реакция на теракт народовольцев, решивших уничтожить царя, и на казнь своего брата. Тогда семнадцатилетний Володя сорвал со стены карту России, стал яростно рвать ее. Вечером встретился с друзья­ми в кабачке и повторял как заведенный: «Я отомщу, обязательно отомщу за брата!» Но во время таких терактов гибли и невинные люди. Ложную романтику террора Достоевский разоблачил в своих «Бесах». Пастернак ничего не знал об этих документах, но он каким-то прозрением гения написал стихотворение «Возвращение Ленина». Меня упрекают, что прежде в своих стихах я иначе относился к Ленину. Да, когда я превозносил его, делал это искренне, но искренность, увы, не всегда является истиной. Я же меняюсь, я был другой, у меня были те же заблуждения, что и у моего поколения. Но я никогда не писал неискренних стихов. Просто был наивен, не знал очень многого. Недавно вышел первый том моей автобиографии, за который меня изничтожали. Но я хотел, чтобы вернулась совесть к России. Это непросто, потому что она была воплощена в образах многих героев революции, первых пятилеток. Они были уничтожены. И это были преступления в стране социализма против самого социализма. Никакой конъюнктуры в этом не было. Я понял, что Сталин был прав, называя себя учеником Ленина. Но нам казалось тогда, что Сталин был предателем идеалов Ленина. Идеи социализма нам очень нравились, мне лично они нравятся до сих пор. Не воплотив их, мы и сейчас не сможем построить счастливого будущего. Ведь даже многие капстраны, прежде всего скандинавские, добившиеся экономических успехов, по сути своей социалистические. А Россия — особая страна, у нее своя судьба. Мы до сих пор не можем понять и осмыслить свою историю, но ее нельзя вычленять из общего течения истории. К чему я все это говорю? Хочу предостеречь вас не совершать таких исторических ошибок. IMG_9491а.jpg Евтушенко с подарком от Президента Беларуси IMG_9557.jpg Встреча с родственниками в Хомичах О войне Да, Сталин участвовал в Великой Отечественной войне как главнокомандующий, и этого у него не отнять. Но думаю, никто лучше не понимал войны, чем маршал Жуков. Советую внимательно отнестись к истории и донести до своих детей, внуков всю правду ее. Когда я впервые поехал в Германию в 1960 году, предсказал объединение двух Германий и оказался прав. На вопрос, что думаю о будущем Германии, неожиданно для всех ответил: «Так же, как новые русские молодые поколения в будущем не должны отвечать за преступления Сталина, так же и немецкие новые поколения не должны отвечать за гитлеровские преступления. Это было бы несправедливо». Так и произошло. 
У монумента узникам Озаричского концлагеря Об Александре Лукашенко и Украине Поэт посетовал перед мозырянами на забывчивость: «Постоянно теряю очки. Вот и на встрече с Александром Григорьевичем никак не мог их найти. На что он тут же отреагировал — подарил мне незамедлительно доставленные новые очки. Но я лично очень благодарен ему за другое. За то, что не остался безучастным, когда две моих крови, Украина и Россия, столкнулись в непростительной войне. И позицию Лукашенко в этом поддерживаю. Он все-таки крестьянский сын, и он знает, что такое война. Все, что для этого делает Александр Гри­горьевич — это не политиканство, а от души. Это надо остановить, иначе будет очень плохо, если в центре Европы два братских народа дойдут до таких отношений, которые потом будут постыдными для нас. Очень поддерживаю и сторону Беларуси в этом вопросе. Мое стихотворение «Давлёныши», написанное в 1993 году, укладывается в контекст современных отношений стран-соседей: Политика — игра без правил. Кто и в длину и в ширину Так по краям всю окровавил еще вчера одну страну? ...Ну как нам с этим примириться, всем нашим генам вопреки, Что больше русский с украинцем — не земляки?! Неужто все мы впали в бешенство и гонор стал важней стыда? Давлёныш — это каждый беженец. Все — беженцы, да вот куда? Еще одно стихотворение — «Стыды» — читал в прошлом году перед 150 тысячами слушателей в Самаре на самом лучшем в мире Грушинском фестивале самодеятельной песни и поэзии, на который собираются все настоящие люди. Помирать в стыде обидно. Стыд — он делу не венец, Но когда не станет стыдно, Лишь тогда нам всем конец. После моего стихотворения все запели замечательную песню на стихи Булата Окуджавы из не менее замечательного фильма «Белорусский вокзал». О своем творчестве и совести поэта Я выпустил уже третью антологию русской поэзии. В первой — «Строфы века» — под одной обложкой я помирил красных с белыми, реабилитировал всех поэтов, уничтоженных в сталинских лагерях. Сейчас выходит итог моего сорокалетнего труда — антология около 1000 страниц, начинающаяся со «Слова о благодати» митрополита Иллариона, «Слова о полку Игореве» и заканчивающаяся поэзией Анны Ахматовой. Во время Ленинградской блокады своими замечательными стихами она поддержала бойцов-красноармейцев, но неблагодарная власть назвала эту великую женщину смесью блудницы и монахини. Ее мужа, поэта Николая Гумилева расстреляли, сына арестовывали несколько раз. Когда после войны в 45-м я приехал в Москву со станции Зима, отец взял меня на вечер Ахматовой. Зал полчаса привет­ствовал Анну Андреевну стоя. А стоя тогда могли приветствовать только Сталина. Интересным было его замечание по этому поводу: «Кто организовал вставание?» Не кто-то организовал вставание, а народная любовь и уважение к женщине, которая воплощала совесть России. Сейчас я закончил 700-страничную антологию поэзии Великой Отечественной, куда включены стихи погибших и вернувшихся со славой, как Твардовский, и поэтов нашего поколения. Потому что они с достоинством продолжали традиции фронтовиков. О любви На просьбу из зала прочитать что-нибудь из любовной лирики Евтушенко долго искал подходящие стихи, заметив при этом: — Боже мой, сколько же я написал! А меня часто упрекают, что мало пишу стихов о любви. Кстати, Раймонд Паулс в последнее время написал 15 песен о любви на мои стихи. Вот вроде маленькое вступление к стихам о любви: Я еще не налюбился, Я всех женщин не добился, Но в осколки не разбился. Склейка поздняя смешна, Недолюбленность прекрасна, Перелюбленность опасна, А залюбленность страшна. Гражданственность — это тоже стихи о любви: к собственному народу, к правде, справедливости. А для меня братство народов очень интимное чувство. И это тоже стихи о любви, потому что я люблю весь земной шар, а не только свою страну. Кстати, Достоевский определил самое великое качество Пушкина как всемирную отзывчивость. Она начинается в своем доме, но она должна и дальше идти, тогда будет всемирной, а не только заканчиваться вашим двором, дачным участком или квартирой. Всемирная отзывчивость — это когда вы слышите стон своего соседа, когда слышите свою жену, это означает, что вы слышите всех, кому больно, кому плохо. Ответы на вопросы из зала — В ваших жилах течет кровь нескольких народов. Какой крови в жилах Евтушенко больше? — Я насчитал у себя 12 разных кровей. И это хорошо, я чувствую себя принадлежащим ко многим народам. Но даже если бы я был чистокровным русским, никогда бы не позволил себе оскорблять людей другой национальности. Человек не выбирает себе национальность, он просто рождается. Кто наш первый национальный поэт? Пушкин! И что, надо подсчитывать, сколько у него какой крови? Я побывал в 97 странах. Мои стихи переведены на все языки мира. Нигде на белом свете не встречал ни одного плохого народа. Нет плохих народов. Есть только плохие и хорошие люди. А границы вообще проходят не столько между государствами, сколько между отдельными людьми. Поэтому Хемингуэй мне гораздо ближе, чем Александр Проханов. — Как вы относитесь к книгам вроде «Антиахматова», «Антипастернак?» — Я уже сказал, как я отношусь к Анне Ахматовой. Не ценить таких великих женщин, как Ахматова, Марина Цветаева, невозможно. — Пишете ли вы стихи для детей? — Есть у меня такие стихи, но мало. Хотя я очень люблю детей. В подмосковном санатории для литераторов многие не хотят, чтобы их селили рядом с детьми. А мне, наоборот, такое соседство нравится — общаться с детьми очень интересно. Вопросы корреспондента «Гомельскай праўды» — «Я ношу в себе Калинковичи и весь мир в себе ношу...» Это сказал гражданин Мира, Земли? — Независимо от национальности люди мыслящие, с широким кругозором всегда могут понять друг друга. Помню, мы с Беллой Ахмадулиной только получили свою первую комнатушку в коммуналке. После одного поэтического вечера в гости ко мне напросился американский фотохудожник — хотел посмотреть, как живут простые советские люди, остался ночевать у нас. Утром просыпаемся, а его нет. Страшно испугались: куда пропал гость, ведь Москвы он совсем не знает. Нашли американца у нашего соседа по коммуналке, новые знакомые уже успели выпить. Майор-фронтовик и наш гость, оказывается, в 45-м вместе стояли на Эльбе, а встретились спустя много лет в Москве. И хотя говорили на разных языках, прекрасно поняли друг друга. Я родился в Сибири, нашел родственников в Беларуси. Везде есть люди, воспитанные на моих стихах, и их очень много. Вот и родные места предков меня притягивают, но в первую очередь еду сюда из-за людей. Некоторые думают, что культура — это образование. Но бывают люди со столькими дипломами, а у них нет настоящей культуры человеческого поведения. А здесь люди очень хорошие и превыше всего ставящие доброту, дружелюбие, гостеприимство. — Продолжаете преподавать в американском университете в Оклахоме? — Да, в городе Талса преподаю русскую литературу и поэзию американцам. На мой курс приходит тот, кто хочет. Потом они получают разные специальности — компьютерщики, геологи, врачи... Я ввел также кинокурс, которого раньше не было, о европейском и русском кино. Ребята приходят совсем молодые, из школы. И знаете, им больше всего нравится наш фильм «Летят журавли». В американском университете есть китайские студенты, и у них тоже большой интерес к русской литературе, кино. Как-то задал своим студентам сочинение на тему «Сталкера» и удивился их пониманию фильма. Хотя я сам не совсем понимаю Тарковского, несмотря на то, что у нас схожие судьбы, но я более светлый. — В каких еще городах у вас состоятся творческие встречи с читателями? — Мы уже сформировали, как это раньше называли, концертную бригаду, — Дмитрий Харатьян, Олег Погудин, актер Денис Константинов, который читал мою роль в фильме «Похороны Сталина», сейчас он продюсер, певица Марина Ивлева. С бригадой проедем от Петербурга до Владивостока. Поездка посвящена 70-летию Победы и Году литературы. Побываем и в Братске, с которым у меня немало связано, и в моей родной Зиме. — Пять лет назад, в минувший приезд в Хомичи, вы говорили, что создаете свой музей. Работает ли уже музей в Переделкине и кто его посетители? — Признаюсь, идея создания музея у меня родилась давно, а осуществить ее помог один мой очень состоятельный друг. Еще когда мы только поженились с Беллой Ахмадулиной, купил первую картину, она и положила начало будущей галерее. Я много ездил по миру, встречался с известными художниками. Мне дарили свои картины Пикассо, Шагал, другие. Их картины, мои фотоработы, литературные экспонаты и многое другое в экспозиции. Будете в Москве, обязательно приезжайте посмотреть мой музей. — Верите ли вы в Бога? — Зачем же вмешиваться в отношения человека с Богом? Это очень интимные вещи. Негоже заниматься болтологией на эту тему, надо как-то сдержаннее быть. Это же я написал письмо в стихах «Дай Бог». А вот еще строчки на эту тему: Обожествлять не надо даже Бога. Он тоже человек — не царь земной, А лжи и крови так на свете много, Что можно думать — он всему виной... — Что для вас в жизни самое главное? — Самое главное, чтобы у меня была чистая совесть. Вот и все. — В одном из стихотворений вы сказали о себе: «Просто очень обязательный отдаватель всех долгов». Остались ли еще неотданные долги? — Конечно, остались. Это долги моральные, нравственные. Мне помогали многие люди, и я в долгу перед ними.

Источник: http://gp.by
© Правда Гомель


news1 news2