Андрей Усачёв — известный детский писатель и поэт, а также автор песен и драматург, его книги выходят огромными тиражами и популярны у детей и взрослых. Но немногие знают, что школьное детство Усачёва прошло в Зеленограде, в школьном ВИА он играл на барабанах, а в литературу ушёл с четвёртого курса МИЭТа, поступив на филологический факультет Тверского госуниверситета. Об этом писатель рассказал в интервью Zelenograd.ru.

7 февраля зеленоградцы получат возможность услышать произведения Андрея Усачёва в его собственном исполнении, а также задать ему любые вопросы — творческая встреча с писателем под названием «Восьмая нота МУ» пройдёт в «Ведогонь-театре».

— Расскажите о своём детстве в Зеленограде — в каком микрорайоне вы жили, где учились?

— Мы переехали в Зеленоград, в 7 микрорайон, когда мне было девять лет. Сначала я учился в 616 школе, затем — в 609, а заканчивал уже 805. Мальчиком я был открытым и общительным, и друзей у меня всегда было много. Учился средне-хорошо. В 10-м классе удалось натянуть средний балл — 4,5 .

«Зеленоград мне в детстве очень нравился… Возвращаясь из школы, я всегда шел кромкой леса и притаскивал полпортфеля белых». Фото из личного архива.

— Каким вы помните город того времени? Ваши «зеленоградские легенды»? Нынешние зеленоградские родители вспоминают обычно пуговичную фабрику и стеклянные шарики, пасущихся по микрорайонам коров, леса с разрушенными домами и яблонями, дачу авиаконструктора Лавочкина…

— Я тоже помню и стеклянные шарики, и пуговичную фабрику с грудами бракованных пуговиц во дворе. Не знаю, зачем они нам были нужны. Но помню, что меня с этими бракованными пуговицами поймал сторож, правда, потом сжалился и отпустил.

Зеленоград мне в детстве очень нравился. Рядом было водохранилище, до которого пешком — пять минут. Напротив дома — лес, с грибами, орехами, малиной и черничником у Черного озера, в котором мы ловили бычков и тут же бежали жарить домой. Возвращаясь из школы, я всегда шел кромкой леса и притаскивал полпортфеля белых.

— Кто ваши родители по профессии?

— Папа был квалифицированным рабочим, токарем высшего разряда, мама работала в школе — сначала учителем, затем — завучем, а под конец — директором.

«К поэзии меня подтолкнула музыка»

— В юном возрасте вы были участником музыкальной группы — писали для неё тексты?

— Наша группа, или, как тогда говорили, ВИА, называлась «Ключи». Играли мы почти все подряд: песни других ВИА, и эстраду, и шлягеры западных групп, и свои песни. Играли на школьных танцах и концертах, потом — в институте. В 1975-м году даже заняли 2-е место по Москве на конкурсе ВИА и были награждены поездкой в социалистическую тогда Польшу.

Сначала нас было пятеро, потом мы остались вдвоем с моим другом Сережей Сухининым, замечательным клавишником и вокалистом, а я — стучал на барабанах… Тексты песен, в основном, были не мои. У нас был хороший текстовик Саша Варламов, а когда мы играли рок-композиции и импровизации, английские тексты Сергей пел с листа газеты «Moscow news»…

«В это время меня больше интересовала музыка, и я мечтал стать профессиональным барабанщиком…». ВИА «Ключи» в 10-м классе, в самом полном составе. Фото из личного архива.

— Какую музыку вы слушали, каких музыкантов «боготворили» в то время? Сейчас ваши вкусы изменились?

— Музыку мы тогда слушали и любили в основном западную: The Beatles, Deep Purple, Nazareth, Pink Floyd, Qween, Стиви Уандера… Я все это до сих пор люблю: нельзя сказать, что мои вкусы изменились, скорее — расширились. В сторону классики: Чайковский, Мусоргский, Стравинский, Рахманинов…

— По какой специальности вы учились в МИЭТе — кем могли бы стать, почему ушли из МИЭТа? Ваши литературные таланты в годы учёбы в МИЭТе не оставили там следа?

— Я поступил на ФХ-факультет, проучился там почти до конца 4-го курса, если бы протянул еще два года — стал бы инженером. Но не протянул, потому что понял, что и химия, и физика, и вся электроника в целом меня не волнуют. Другой вопрос — зачем поступал? Ответ простой: все поступали, и я поступал. Ребенку из приличной семьи полагалось иметь высшее образование… А МИЭТ был под боком, и подготовительные курсы — под боком… Ну, я и поступил — во всех смыслах — как все. А вот уходил сам, добровольно. В отличие от поступления, это был поступок. Или судьба…

Литературные таланты мои в годы студенчества были почти на нуле. То есть, я уже начал писать стихи, но стихи были так себе. В это время меня больше интересовала музыка, и я мечтал стать профессиональным барабанщиком. Последние год-два играл в ресторане «Океан». Ну, и на вечерах и танцах в МИЭТе.

— Сейчас вы пишете не только книги, но и песни, сами их исполняете под гитару — кто-то знает вас именно по бардовским фестивалям или музыкальной программе «Детская площадка», сделанной вместе с Ириной Богушевской и Александром Пинегиным. Вы согласны с утверждением, что русская авторская песня, шансон или рок — это прежде всего тексты, положенные на музыку?

— Да, мне это утверждение кажется справедливым. Россия — страна с мощной поэтической традицией и некоторым отставанием в области современной музыки. Так что в этом есть свои плюсы и минусы.

«Меня потряс гениальный альбом „По волнам моей памяти" Давида Тухманова. Я, как и многие другие, бросился выяснять, а кто такие были ваганты, и когда жила странная Сафо, и что еще написал Бодлер. Вот тогда я и влюбился в поэзию…» Фото из личного архива.

— Как вы пришли к писательству и к поэзии? Сочинять истории или стихи — это было ваше с детства?

— Нет, в детстве я стихов не писал. И даже не думал об этом. Читать любил — да, а сочинять самому стихи?.. К поэзии меня подтолкнула музыка. А персонально — Давид Тухманов. Меня, как и всю страну, потряс его гениальный альбом «По волнам моей памяти». Я, как и многие другие, бросился выяснять, а кто такие были ваганты, и когда жила странная Сафо, и что еще написал Бодлер. Вот тогда я и влюбился в поэзию. И сам стал писать лирические стихи. А затем — юмористические. Так — со временем — дошел и до детских. Но это было уже позднее — лет в 25…

Литература — не профессия, а судьба

— «Даже у очень успешных писателей бывают сомнения в правильности избранного пути», сказали вы в одном из интервью. Когда Вы испытываете такие сомнения?

— Обычно это бывает в двух случаях. Когда плохо пишется… и когда перечитываю классику — Толстого, Чехова, Лескова, Пришвина… Читая их, понимаешь свою малость и ограниченность.

— В вашей биографии — профессии машиниста сцены, дворника, сторожа — непростой путь. Кому из детей вы бы рекомендовали идти в литературу, сделать это своей профессией? При определенном складе характера или таланта этого не избежать?

— Никому из детей не стал бы ничего рекомендовать. Литература это не совсем профессия. В отличие от инженерной, научной, медицинской карьеры и многих других областей, писательский путь непредсказуем. Станешь ли ты хорошим писателем, успешным писателем — ничего нельзя предугадать. И я бы советовал родителям литературно-одаренных вундеркиндов не толкать своих детей на эту дорожку. Если человеку дано стать писателем — он станет им независимо от желания родителей, или даже наперекор им.

— Откуда берутся ваши герои — у них есть прототипы? Про сюжеты сказок — лично у меня есть ощущение, что многие вы просто выдумываете из головы, фантазируя, как это делают дети.

— У вас точное ощущение. Все — из головы. За исключением, разве умной собачки Сони, которая была урожденной зеленоградкой и настоящей красавицей…

— «Я пишу для себя маленького» — тоже фраза из интервью. А кого вы любили читать, когда были маленьким? Сейчас вы воспринимаете этих авторов как ориентиры для себя?

— Больше всего любил сказки и приключения. По многу раз перечитывал «Незнайку», «Волшебника изумрудного города» и «Урфина Джюса», «Приключения Тома Сойера», Жюля Верна, Конан-Дойля, Стивенсона, Фенимора Купера, Майна Рида. Кстати, к стихам в детстве я был довольно равнодушен…

— В каком возрасте вы начали читать?

— Не помню. Поэтому думаю, что рано. Лет в пять-шесть.

— Какой была библиотека вашего детства — она была? Школьная, городская или, может быть, домашняя?

— В доме у нас был и двухтомник Хемингуэя, и пятитомник Есенина, и множество всяких поэтических сборников: мама, в отличие от меня, всегда любила поэзию. Но обширной библиотеки у нас не было — так как не было блата в книжных магазинах. Поэтому и Носова, и Волкова, и Стивенсона с Жюлем Верном я брал в библиотеках. Позже выпало счастье: родители подписались на 200 томов «Всемирной литературы», которые и стали основой моего литературного образования. Из них я впервые узнал об Ахматовой, Цветаевой, Гумилеве… Спасибо Максиму Горькому!

«В каком возрасте я начал читать? Думаю, что рано, лет в пять-шесть». На даче в Малаховке, с няней Марфой Кирилловной. Фото из личного архива.

— Вы были счастливым ребёнком?

— «Счастливый ребенок» — один из взрослых мифов, придуманный не самыми счастливыми взрослыми. В жизни любого ребенка куча проблем: отношения с родителями, учителями, сверстниками. Множество несбывшихся желаний, вынужденное подчинение по отношению ко всем, кто старше… Количество счастья или несчастья в жизни человека не зависит от возраста.

Что касается меня, врожденный оптимизм компенсировался врожденной же чувствительностью. Так что, наверное, я был средне-счастливым ребенком.

«Детям нужно читать»

— Одна из проблемных тем для родителей и сейчас, и, наверное, всегда — как «запустить» чтение в своих детях. Вы бы что посоветовали, или, может быть, расскажете о личном опыте?

— Чтобы дети читали, прежде всего нужно им читать. Иногда рассказывать и пересказывать книги. То есть, тратить свои силы и время. Нужно вовремя подбрасывать интересные книги. Помню, меня одна мама сильно благодарила меня за «Жуткие детские страшилки», которые мы написали вместе с Эдуардом Успенским. Это не самая моя лучшая книга, но мальчишка лет 10, до этого ничего не читавший, вцепился в нее и прочел от начала до конца. Сам. Даже если книга не нравится взрослым, но ребенок ее читает — надо этому радоваться. А не клеймить, как это было с «Гарри Поттером», против которого ополчилась наша сильно-патриотическая общественность.

Чтобы ребенок читал, родители должны идти на всякие «педагогические» хитрости. Я знал одного мальчика, которому мама давала карманные деньги за каждую прочитанную книгу. Из этого мальчика вырос вполне образованный и умный взрослый. Еще одна мама придумала такой рецепт: ее сын не хотел, как и большинство детей, вечером ложиться спать. Она предложила сыну: — Пока читаешь, можешь не гасить свет!..

Но были, есть и будут дети, которые не любят и не полюбят читать. И с этим родителям нужно смириться. Я знаю много умных и успешных, при этом порядочных, взрослых, которые не читают. И что с этим поделаешь?..

— Книги, особенно по школьной программе, должны учить чему-то или от чтения нужно получать удовольствие?

— Почему-то в нашем сознании эти две категории — получать знания и получать удовольствие — стоят поперек друг друга и кажутся несовместимыми. А ведь книги, и искусство в целом, существуют только потому, что люди получают от них удовольствие. Другое дело, важно не перегрузить ребенка слишком сложными для него текстами, как нельзя давать маленьким спортсменам пудовые гири — надорвутся. А чему должна учить или способствовать школьная программа по литературе? Эстетическому развитию, воспитанию нравственности, грамотности в конце концов…

— А учить стихи наизусть — полезно, необходимо?

—  Сложный вопрос. О необходимости. С одной стороны, поэзия развивает ребенка и эстетически, и ритмически, и всякие другие полезности в ней имеются, а с другой стороны, некоторым эти заучивания наизусть — не в коня корм, и в дальнейшей жизни не потребуются. С одной стороны — несомненная польза, а с другой — насилие… Хотя, если разобраться, дети обязаны учить наизусть таблицу умножения и законы Ома… И вообще, всякая школа — это аппарат насилия. Одним словом, какое счастье, что я не министр образования! И могу не давать однозначного ответа.

— Кого из других современных детских авторов вы можете порекомендовать для чтения?

— Сказки Евгения Клюева, Марины Потоцкой, Сергея Седова, Валерия Роньшина… всегда неожиданную Людмилу Петрушевскую. Из поэзии: Григория Кружкова, Тима Собакина, Михаила Яснова, Сергея Махотина, Петра Синявского, Галину Дядину, Юлию Симбирскую, Алешу Дмитриева… Наверняка, кого-нибудь забыл — у нас огромное количество прекрасных поэтов!

Премии и рейтинги — это о читателях, а не о писателях

— Есть ли у вас взрослые песни или произведения? Или вас больше привлекает детская аудитория, почему?

— Взрослое пишу редко: чаще всего — песни, иногда работаю для музыкального театра. Из самого известного — либретто мюзикла «Алые Паруса» с музыкой Максима Дунаевского и либретто рок-оперы «TODD» с музыкой группы «Король и шут». И то, и другое — в соавторстве с Михаилом Бартеневым. Почему больше привлекает работа для детей? Не знаю… Наверное, просто получаю больше удовольствия.

— Электронные или бумажные книги, книжное пиратство в интернете и сложности с книгоиздателями — для вас эти проблемы актуальны?

— Отношения авторов и издателей всегда непростые. Сложности есть и будут. Но за тридцать лет я выработал свою линию поведения, которая, как выяснилось, оказалась успешной: не класть все яйца в одну корзину, даже если она золотая… Четко выполнять все обязательства и договоры, даже если в какой-то момент они тебе невыгодны… Идти на компромиссы, если при этом не уродуется текст.

Что касается пиратства, то воровство оно и есть воровство — в жизни, в интернете ли. Но с этим, как с ветром, ничего не поделаешь. Года два назад государство, решив наказать пиратов, предложило мне и еще нескольким известным писателям юристов — чтобы провести образцово-показательный (или образцово-наказательный) процесс. Прошло два года, а ничем это не закончилось.

— Как относитесь к всевозможным литературным наградам, к рейтингам лучших книг? Какие из них для вас наиболее авторитетные?

— К наградам (кроме первой, которую дали даже не за книгу, а за рукопись) отношусь спокойно, к рейтингам — равнодушно. Они скорее говорят о состоянии мозгов читателей, чем о качестве произведений. Авторитетов нет, все — так или иначе — ангажированы.

— Мы знаем, что вы регулярно бываете в Крыму, в том числе с выступлениями. Как вам видится жизнь в Крыму сейчас, после объединения с Россией?

— Регулярно — сильно сказано. Но в этом году был дважды, в самых разных местах, общался с разными людьми. Безусловно, подавляющее большинство крымчан рады воссоединению. Ждали, конечно, большего, надеялись на меньшую бюрократию… Но и у нас проблем с чиновным сословием хватает. Люди это понимают и — как и мы — надеются на лучшее!