Сергей Костырко, "Новый Мир" - о книге прозы Александра Архангельского "Коньяк Ширван". Жанр (а в данном случае и — содержание) трех текстов, составивших эту книгу, следовало бы определить как «лирико-исповедальная проза», написанная в формате исторического исследования. У каждого текста в названии — историческая дата. И первый текст («1953. Ближняя дача»), самый как бы «незамысловатый», лирическая зарисовка из детства, читается в книге как программный — воспоминание повествователя о себе, мальчике из конца 60-х, гуляющем в Матвеевском в лесочке вдоль забора бывших правительственных дач, дорогу которому вдруг преграждает возникшая из проема в заборе собака — немецкая овчарка с белесым безжалостным взглядом; и мальчик инстинктивно понимает, что отступать нельзя; превозмогая себя, он делает угрожающее движение, потом шаг навстречу собаке, еще шаг и еще, и собака, заскулив, исчезает за забором. Ну а на следующий день мальчик возвращается, ему нужно увидеть то, что за забором: там — глухой заросший скорее лес, чем парк; «холодная пустая тишина, поперек которой каркают вороны», деревянный дом, «аляповатый, несуразный: очень длинный, а при этом низкий, двухэтажный», в котором жил и умирал Сталин, и стая собак, по-прежнему охраняющих это место. Первое острое непосредственное проживание истории.

Дата в названии следующего текста «1962. Послание к Тимофею» выбрана как бы произвольно: это год рождения повествователя, но — «времена не выбирают…» Текст представляет собой художественное исследование личных отношений повествователя и членов его семьи с «большой историей»; то есть исследование и исторической картины мира, породившего автора, и места автора в ней. Сюжетные мотивы: де Голль, ОАС, отказ Франции от Алжира — начало формирования новой конфигурации Европы, Европы «единой»; Карибский кризис и начало новой эпохи войн — медийных; Солженицын и Твардовский, поэтапное возвращение России ее исторической памяти, уход, как надеется автор, от перспективы всесокрушающего социального взрыва; Папа Иоанн XXIII и Второй Ватиканский собор в 1962 году как попытка Европы сохранить свои внутренние духовные опоры и т. д. И, наконец, третий текст в книге — «1987. Коньяк Ширван» — о смене исторических эпох в России, написанный Архангельским на подчеркнуто «локальном материале» — микромир советской художественной элиты: в телевизоре уже Горбачев, но писатели на автомате перед микрофоном все еще начинают свои речи словами «партия и правительство»; последние минуты прошлого, уже мертвого времени.