Журнал "Чтение - детям": Сегодня о своём книжном детстве нам рассказал Андрей Жвалевский. Наш журнал продолжает публикации коротких рассказов о детстве и книгах в рамках проекта "Моё книжное детство".

Цель проекта "Моё книжное детство" - знакомство с различными историями о книжном детстве, которые нам рассказали известные детские писатели и поэты.

Что они читали в детстве? Что чувствовали, когда читали? При каких обстоятельствах состоялось их знакомство с удивительным миром книг? Эти маленькие истории очень разные: озорные, смешные, трогательные и очень интересные.

Сегодня о своём книжном детстве нам рассказал Андрей Жвалевский - известный писатель, автор более 30 произведений для детей и подростков.

Все началось с ветрянки. А заодно ОРЗ, ангины и еще десятка болезней, которые моментально привязывались ко мне, как только я оказывался в детском садике. Поэтому в возрасте четырех лет меня отправили к бабушке и дедушке.

Почти год я путался у них под ногами, и тогда бабушка решила научить меня буквам. Хотя в то время читать до школы не учили, не принято было — но надо же было чем-то отвлечь ребенка.

Затея удалась чуть более чем полностью. Читать я начал в пять лет. Через полгода одолел все детские книги, которые нашел у бабушки дома. И все взрослые. И правила дорожного движения. Инструкцию по закатке огурцов. Подшивки журналов «Здоровье» и «За рулем».

Когда меня вернули домой, я, как голодный, набросился на Большую Советскую Энциклопедию. Это чтение оказалось совершенно неподъемным, я очухался и вернулся к детским книгам — благо в городе нашлись библиотеки, можно было брать книги там.

Родители сначала очень радовались и гордились. Скромно хвастались знакомым: «А наш уже всего Волкова прочитал… Да-да, в шесть лет!». А потом папа начал нервничать: «Сколько можно читать! Сидишь без свежего воздуха, синий весь!». Отбирал у меня книжку и выгонял во двор.

Я безропотно выходил, садился у подъезда на скамеечку — и доставал из-под рубашки заранее припрятанную резервную книгу. Что еще раз доказывает: чтение развивает смекалку и предусмотрительность.

И потом эта страсть никуда не делась. Книг было вроде как много, но на самом деле очень мало. За хорошими книжками приходилось стоять в очереди в библиотеке, выпрашивать «на ночь почитать» и сдавать по 20 килограммов макулатуры. А еще «в нагрузку» к Дюма, Фенимору Куперу и Марку Твену часто продавались какие-то совсем нечитаемые книги.

Но они тоже шли в дело — мы их сдавали в макулатуру, чтобы купить того же Дюма.

В старших классах и на первом курсе Университета я приобщился к самиздату — это когда тебе на ночь попадает редкая книга (а то и рукопись), и ты ее всю ночь читаешь, а заодно перепечатываешь на машинке через три копирки — только на таких условиях тебе книгу и отдали.

И вдруг началась Перестройка, книг стали печатать много и разных. Когда я пришел на первый в своей жизни развал и увидел неимоверные сокровища в непредставимом количестве, я понял — вот он, рай…

Как показал дальнейший ход событий, я ошибался. Но это совсем другая история.