Главная

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВРЕМЯ»

просмотров: 538 | Версия для печати | Комментариев: 0 |
Юлий Ким: "Бардовская песня — это народное творчество русской интеллигенции"
В прошлые выходные в Хельсинки концертирует бард, поэт, композитор, драматург и сценарист Юлий Ким. Песни Кима прозвучали в 50 фильмах, среди которых культовые советские киноленты: «Бумбараш», «Усатый нянь», «12 стульев» и «Обыкновенное чудо». В финскую столицу один из основоположников авторской песни приехал впервые. В преддверии концерта Русская служба новостей Yle поговорила с известным бардом о творческом вдохновении, злободневности бардовской песни, диссидентстве и политической ситуации в России. Yle: У вас за плечами шесть творческих десятилетий. Откуда вы черпаете вдохновение? Юлий Ким: Бардовская песня — это жанр искусства, и у кого это получается, тот этим и занимается.

Правда, у меня бардовская песня получилась с сильным уклоном в театр. — А с чего всё начиналось? — Начиналось всё с того, что я писал песни по поводу тех или иных событий в своей жизни. Я начал их сочинять в институте. Там были какие-то поездки, были какие-то влюблённости. Вот этого всего и хватило для первых песен. Например, песню «Рыба-кит» я сочинил на последнем курсе в институте, когда подписал распределение на Камчатку к большому удовольствию начальства.

Все мои друзья по группе ничего не подписывали, они никуда не хотели ехать из Москвы, а мне захотелось. Начальство моё было очень довольно, что нашёлся такой энтузиаст-романтик. И тут я сочинил шутливую песню про кита. «Нет кита, нет кита, нет кита не видно», — главный её припев. Я прожил на Камчатке три года, и потом регулярно приезжал, и в последний приезд убедился, что рыба кит есть.

Во время прогулки по Камчатскому заливу мы вдруг увидели кита, но новую песенку я не сочинил. — Насколько авторская песня актуальна сейчас? — Это как спросить, насколько актуально песенное народное творчество. Правда, этот жанр искусства возник у нас относительно недавно, в середине прошлого века. Для того, чтобы жанр стал массовым явлением, потребовались годы, потребовалась оттепель в Советском Союзе. Тогда появились барды первого призыва: Визбор, Высоцкий, Окуджава, Галич, ну, и я вместе с ними.КонтекстБард восточной УкраиныThe New Yorker30.11.2016Высоцкий: воспоминания о барде, который бросил вызов режимуLe Monde02.03.2014Александр Галич: Миф о смертиРадио Свобода12.01.2014 Бардовская музыка живёт по сей день.

Всё время происходят какие-то фестивали в России, да и за границей, как, например, сейчас в Хельсинки. Я побывал за границей на очень обширных и многолюдных фестивалях. В Америке их проходит несколько в год, в Израиле — два или три, в Германии проходят такие фестивали. И речь идёт именно о русскоязычной публике.

Это, конечно, наша эмиграция собирается на эти фестивали. — Получается, что авторская музыка — это характерный русский жанр… — Да, какое-то народное творчество русской интеллигенции. Однако, не только русской. Есть барды, которые поют по-украински, есть барды на Кавказе, но главным образом барды поют и сочиняют по-русски. — Расскажите, как вам работалось в советское время и как сейчас? — Конечно, сейчас работается вольнее, потому что в советское время, ведь я же работал всё время с театром и кино, и там приходилось следить за текстом, и многие мысли убирались под текст. Сейчас на это не обращаешь внимание.

Сейчас есть очень сильные и легальные вещи, направленные против нынешней власти, которые власть не замечать не может, и возникают какие-то конфликты и т. д. Однако чугунной цензуры, которая была при советской власти, сейчас нет. — Вы продолжаете писать на злобу дня? — Вы знаете, очень мало. Последнюю песенку про настоящее я написал где-то в 90-м году. Это песенка «Письмо Великого князя Московского Великой княгине Литовской» — письмо Горбачёва Казимире Прунскене.

Она была премьер-министром Литвы, когда вся Прибалтика собралась уходить из Союза, а Горбачёв пытался удержать, что привело к конфликту, и в итоге он отпустил Прибалтику. Я с удовольствием вспоминаю и пою эту песенку, и всё мечтаю спеть её Горбачёву, но пока дело до этого не дошло. Я думаю, у него хватит юмора посмеяться над ней. А что касается теперешней злобы дня, иногда очень хочется что-то такое сочинить, но как только я начинаю браться за перо, тут же выскакивают те, кто помоложе. Они лучше меня это уже делают. — А как же песня про Путина? — Ну да, у меня их даже целых три, но они легковесные.

Но есть одна песенка, не только про Путина, там, скорее, про Пятую колонну. Эта песенка серьёзная. Я так огорчился событиями на Украине, что сердце моё не выдержало. — В советские годы вы участвовали в правозащитном и диссидентском движениях. А сейчас вы считаете себя диссидентом? — Диссидентского движения в прежнем смысле практически нет.

Есть оппозиционное движение, которое старается действовать в рамках закона, легально. Власти всячески это движение сковывают, преследуют, сажают, особенно ярых активистов, вроде Удальцова и Дадина или тех, кто пришёл на Болотную площадь в 2012 году. И такое преследование есть. Конечно, после воздуха свободы, который мы глотнули в 91-ом году, это смотрится как откат назад. Всё же существует довольно сильное формальное оппозиционное движение самых разных направлений, которое действует в рамках закона и прибегает к легальным методам: отдельные пикеты, собрания и т. д.

Они делают то, чего диссиденты не могли себе позволить, а если позволяли, то их сразу сажали или выгоняли из страны. Поэтому в советское время диссидентство — это была оппозиция, которая сразу шла на срок. — Если оценивать ваш творческий путь, вы довольны достигнутым? — Конечно, я не могу сказать, что я написал «Анну Каренину» или «Войну и мир», но мало кто может похвастаться решением какой-то мощной задачи. Тем не менее, я могу сказать, что есть несколько десятков произведений, которые мне нравятся до сих пор. — Какой самый лучший или может быть интересный комплимент, который вы получили? — Да, был такой комплимент. У меня есть песня подражание Пушкину, подражание стихам о лицее.

В ней есть строчка: «В октябре багрянолистом девятнадцатого дня». И вдруг я увидел эту строчку в виде эпиграфа к статье о московском лицее. Журналист процитировал эти стихи, а внизу подписал: А. С. Пушкин. Вот это был высший комплимент. — Вы выступаете с концертами в разных странах.


news1 news2