Дорогие друзья! Приближается один из самых важных праздников, дорогих сердцу каждого читателя - День Победы. В преддверии 9 мая издательство "Время" хотело бы напомнить о книгах тех наших авторов, кто прошел войну, а также тех, для кого эта тема стала важной частью творчества.

 

 

 

 

Мне снился сон. И в этом трудном сне

Отец, босой, стоял передо мною.

И плакал он. И говорил ко мне:

- Мой милый сын! Что сделалось с тобою!

Он проклинал наш век, войну, судьбу.

И за меня он требовал расплаты.

А я смиренно говорил ему:

- Отец, они ни в чем не виноваты.

И видел я. И понимал вдвойне,

Как буду я стоять перед тобою

С таким же гневом и с такой же болью...

Мой милый сын! Увидь меня во сне!..

Юрий Левитанский

Мое поколение

И убивали, и ранили

                пули, что были в нас посланы.

Были мы в юности ранними,

                стали от этого поздними.

Вот и живу теперь - поздний.

                Лист раскрывается - поздний.

Свет разгорается - поздний.

                Снег осыпается - поздний.

Снег меня будит ночами.

                Войны снятся мне ночами.

Как я их скину со счета?

                Две у меня за плечами.

Были ранения ранние.

                Было призвание раннее.

Трудно давалось прозрение.

                Поздно приходит признание.

Я все нежней и осознанней

                это люблю поколение.

Жестокое это каление.

                Светлое это горение.

Сколько по свету кружили

                Вплоть до победы - служили.

После победы - служили.

                Лучших стихов не сложили.

Вот и живу теперь - поздний.

                Лист раскрывается - поздний.

Свет разгорается - поздний.

                Снег осыпается - поздний.

Лист мой по ветру не вьется -

                крепкий, уже не сорвется.

Свет мой спокойно струится -

                ветра уже не боится.

Снег мой растет, нарастает -

                поздний, уже не растает.

Александр Ревич

Степь сорок первого года

Был я ранен, возможно, убит,

может быть, угодил в Моабит

и, однако, не числился в списках

тех, кто без вести, тех, кто ничком,

тех, которые будут потом

обозначены на обелисках.

А на самом-то деле я шел

через пашню, овраг, суходол

по захваченной в плен Украине,

где лишь ветер степной, вертопрах,

проносился на длинных ногах

да на травах поскрипывал иней.

Так броди без дорог, холодей,

голодай среди добрых людей,

среди злых забывай об обидах,

проходи от утла до угла,

от пустого двора до кола,

где не хата, а печь да зола...

А меня где-то мама ждала

и не числила в списках убитых.

Для нее на пригорке ничком

не лежал я с пробитым виском,

а шагал в октябре невеселом,

где ветер, шальной вертопрах,

проносился на пыльных крылах

над холодным степным суходолом.

1986