Gorky.media в рубрике "«Горький» в «Лабиринте»: не пропустите эти книги" о "Счастливом Феликсе" Елены Катишонок: "Юмор, ирония и полное отсутствие пафоса делают ее, скажем, дальше от Улицкой и ближе к Петрушевской, при том что иногда (как в повести «Счастливый Феликс») и вовсе можно встретить по-сорокински неожиданный финал"

Самый известный роман Елены Катишонок «Жили-были старик со старухой» хоть и побывал в шорт-листе «Русского Букера», взял премию «Ясная Поляна» больше пяти лет назад, но как-то не «прогремел». Может, прицепившееся к роману определение «семейная сага» — когда говорят о русской прозе — больше пугает, чем привлекает. В любом случае зря, потому что Катишонок умеет писать те самые семейные, поколенческие истории нескучно, без замаха на эпопею и без впадания в грустную ностальгию.

В небольшой книжке собраны сюжеты и сюжетцы, разные по масштабу (от курьеза с покупкой бордовых бус для мамы до двадцатилетней хроники семейных отношений бывших однокурсников) и времени действия (от поры, когда на дороге мог встретиться управляющий лошадью золотарь, до эпохи джинс, не налезающих на бедра), но одинаково хорошо вплетающиеся в канву частной истории семьи XX века. Катишонок будто совсем не испытывает трепета перед веком потрясений, раскопки и «понимание» которого стали главным мотивом творчества многих русских авторов. Здесь, в отличие от предыдущих ее романов, почти не увидишь событий крупного калибра, определяющих столетие; ну да, мастерскую у деда отобрали сразу после того, как твердый знак в его фамилии стал не нужен (привет из «Жили-были...»); да, бабушка из Питера приехала, которая блокаду Ленинграда пережила, — но все это упоминается мельком, становится неважным на фоне обычной стычки невестки и свекра по поводу размена жилплощади.

Подростковый флирт, воспитание детей, первый секс, сплетни в НИИ и кухонные ссоры непреходящи, а потому вдруг оказываются ценнее любого национального бедствия. По этой же причине как-то язык не поворачивается назвать Катишонок бытописателем эпохи или коллекционером исчезающих вещей — кажется, теперь она бесконечно далека от идеи собирать собственный «музей невинности». Ее истории интересны уже не временем, в котором они разворачиваются, а сами по себе, при том что ничего из ряда выходящего в них не происходит. Юмор, ирония и полное отсутствие пафоса делают ее, скажем, дальше от Улицкой и ближе к Петрушевской, при том что иногда (как в повести «Счастливый Феликс») и вовсе можно встретить по-сорокински неожиданный финал.

Здесь много «приветов» из более ранней прозы, да и сами рассказы внутри сборника перекликаются между собой, будто они про разные ветви одного рода. В этом автор верен себе: давно еще Катишонок в каком-то интервью говорила, что всю жизнь пишет одну и ту же книгу. Как романы «Против часовой стрелки» и «Свет в окне» продолжали «Жили-были...», так и «Феликс» продолжает вообще всю большую историю, выстроенную автором за карьеру. Это как новый короткий сезон грандиозного, но мало кем замеченного сериала.

Владимир Панкратов