Главная

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВРЕМЯ»

просмотров: 761 | Версия для печати | Комментариев: 0 |
Умер писатель Олег Павлов

Не стало известного писателя, у которого в издательстве "Время" вышла авторская серия "Проза Олега Павлова". Издательство "Время" приносит свои соболезнования родным, друзьям, читателям Олега Олеговича Павлова

Павлов Олег Олегович. Родился 16 марта 1970 года в Москве. После окончания школы призвался в армию, проходил службу в конвойных войсках Туркестанского военного округа, был комиссован по состоянию здоровья. Первые рассказы опубликованы в 1990 году. Был принят в Литературный институт и окончил его заочное отделение (семинар прозы Н.С. Евдокимова). В 1994 году в журнале «Новый мир» в возрасте двадцати четырех лет Олег Павлов опубликовал свой первый роман «Казённая сказка»  — и сразу же был замечен и критикой, и старшими собратьями по перу Виктором Астафьевым и Георгием Владимовым: с этого времени имя писателя получает известность. Автор «Cтепной книги» (1998), повести «Школьники» (1999), трилогии «Повести последних дней» (2001), романов «В безбожных переулках» (2001), «Асистолия»(2009). Как публицист заявил свою тему остро-социальными очерками: „Нелитературная коллекция» (1997), «Из дневника больничного охранника» (1998), «Русские письма» (2000), «Русская литература и крестьянский вопрос» (2005). В то же время выступал как литературный критик: полемические выступления и литературно-критические статьи публиковались на страницах ведущих отечественных изданий — и вошли в сборник «Антикритика». Эссе о творчестве Солженицына, Шаламова, Платонова, Пришвина вошли в книгу «Русский человек в XX веке». Переводился на французский, итальянский, испанский, китайский, норвежский, чешский, словацкий, сербский языки в составе антологий современной русской прозы. Произведения писателя вошли в национальные литературные антологии «Проза новой России», «Современная литература народов России» и другие.

  

Награды и премии:

 

Олег Павлов стал обладателем Литературной премии ANGELUS-2017

Лауреат литературной премии "Русский переплет" (2002)

Лауреат премии «Русский Букер» за «Карагандинские девятины, или Повесть последних дней» (2002)

Шорт-лист премии "Ясная поляна" (2010)

Шорт-лист премии "Большая книга-2010"

Премия журнала «Новый мир» за роман «Казённая сказка» (1995)

 Премии журнала «Октябрь» за роман «Дело Матюшина» (1997), "Карагандинские девятины" (2001), работу «Русская литература и крестьянский вопрос» (2004)

Премия журнала «Знамя» за роман «Асистолия» (2009)

Финалист премии «Русский Букер» (2010).

Лауреат Премии Александра Солженицына (2012) «за исповедальную прозу, проникнутую поэтической силой и состраданием; за художественные и философские поиски смысла существования человека в пограничных обстоятельствах».

Премия эта присуждается с 1998 года. В 1974-м, когда Александр Солженицын получал Нобелевку, у него появилась идея «собственных литературных премий». В книге «Угодило зернышко промеж двух жерновов» был сформулирован принцип будущей затеи: «Знаем теперь истинные масштабы жизни, не пропустим достойных, не наградим пустых».

   

В Издательстве "Время" вышли следующие книги Олега Павлова:

  

В безбожных переулках (2007)

Степная книга (2008)

Асистолия (2010)

Гефсиманское время (2011)

Дневник больничного охранника (2011)

Дело Матюшина

Карагандинские девятины (2012)

Казенная сказка (2012)

  

Олег Павлов о Лондоне и книжной ярмарке

  

Олег Павлов в интервью «Московским новостям» (29.04.2011) рассказал о поездке на Лондонскую книжную ярмарку

Олег Павлов: «Какой прорыв возможен, если внутри— пустота?»

  

Одним из главных культурных событий апреля стало участие России в качестве почетного гостя в Лондонской книжной ярмарке. Итоги российского присутствия на ярмарке трудно назвать ошеломляющими: как сказала в разговоре с обозревателем «МН» литагент Наталья Перова, «русская тема» на Западе по-прежнему в моде, вот только закрывать ее по-прежнему будут не наши писатели.

 В России принято сетовать на консервативность английского книжного рынка. Действительно, на долю переводных книг там приходится всего 3% от общего числа новинок. Однако те, кто любит корить англичан, упускают из виду, что 3% от 160 тыс. наименований — это 5 тыс. переводных книг. Почему же среди этих тысяч не наберется и десятка современных российских авторов? Чего нам не хватает — яркой новой литературы или умения ее продавать? «МН» обсуждают итоги книжного Лондона с прозаиком Олегом Павловым, одним из немногих, кто вернулся из Англии с подписанным договором. Причем сразу на трилогию — за перевод его книги «Повести последних дней» взялось английское издательство And Other Stories.

 — Англичан у нас по традиции принято ругать — за то, что мало интересуются неанглоязычной литературой. Вам после Лондона хочется поддержать эту традицию?

 — У тех, с кем я встречался, есть интерес к нашей литературе. Но эти люди владеют русским языком. Их, конечно, мало, и это самые редкие в Англии читатели. Перевод им не нужен. От них скорее зависит, состоится ли он. Они приходили, слушали, знакомились. Вопросов у них много. Но, скажем так: по текстам. Читали мои тексты давно, а увидели впервые. Сверяли свои впечатления, узнавали как человека. Мне они тоже были интересны. Как может быть неинтересен человек, который перевел на английский Достоевского? Или Платонова?

 — Оказался ли российский стенд центром ярмарочной жизни?

 — Ярмарка для посетителей — это шоу. И на российском стенде устроили зрелище — вывели на огромную плазму сеанс прямой связи с космонавтами. Наглядная наша мощь и самый впечатляющий наш миф: да, мы первые покорили космос. Российский стенд образно строился вокруг этого мифа. Это собрало толпу. Но потом она разбрелась по ярмарке — и больше не собралась. Интеллектуальный интерес у английской публики пробудить не смогли.

 Старались: фонд Academia Rossica (соорганизатор российского участия на Лондонской книжной ярмарке. — «МН») много сделал. Но не было видно самого главного — равновеликой этому мифу личности русского писателя. Такого писателя в России нет — эту оригинальную мысль принялись обсуждать с подачи Бориса Акунина. Его представили в главной роли, потому что в Европе он наиболее известен.

 — Так что такое русская литература в сознании англичан?

 — Да, Толстой. Да, Достоевский. Да, Чехов. А еще Платонов, Солженицын. Но вот в Лондоне устроили целую стену из книг Солженицына на российском стенде — и она молчала. Только что он ушел, и мы о нем молчим. Каким центром какой жизни мы можем стать, если нас самих идейно никто и ничто не объединяет? Это как столетие смерти Толстого, которое в самой России прошло бесследно. Что такое культурная среда сегодня? Тут вспоминается празднование одного пушкинского юбилея. Да-да, того самого, на котором Достоевский произнес свою речь. Там собрались все. Говорили все. И не стыдились своей любви. Этой любви в нас самих так мало, что мы не способны ее ни вызвать к себе, ни внушить.

 — На ваш взгляд, выступление писателя вместе с агентом — это эффективный вариант презентации?

 — Работают литагенты, они на себя все тянут. Сегодня агент есть у каждого серьезного автора. А презентации писателей — это развлечение для них самих и для публики. Никакого эффекта от них в принципе быть не может. Другой вопрос — что многие и существуют только потому, что бесконечно пропагандируют самих себя в телевизоре, на радио, в прессе. Нет писателей — есть самопрезентации. Ходячие рекламные бутерброды, а вместо униформы — обложки книг. Я бы предпочел профессиональное общение. Оно происходило, но частным образом.

 — Прогнозировали, что если что и вызовет интерес в Лондоне, то это секция так называемой политической прозы, к которой вас и отнесли. А как было на самом деле?

 — У меня на ярмарке было два выступления по пятнадцать минут — и это за три дня. Из них половину отдайте переводчику. Смешно. Я бы даже не понял, зачем меня пригласили, если бы не одна очень длинная история. Я получил приглашение на ярмарку за подписью господина Григорьева (Владимир Григорьев, заместитель руководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. — «МН») после того, как высказался публично, что писатели стали ярмарочной челядью, когда началась бесконечная презентация новой путинской России. Франкфурт, Париж, Варшава, Лондон, Дели, Пекин… Да, я в ней участвовал, поэтому так и говорил, руководствуясь своими впечатлениями. И вдруг снова пригласили.

 Существует определенная политика: везут Прилепина, но никогда не приглашают Лимонова. Это такая игра. А вот серьезно: социальной прозы за нулевые наскреблось всего на три романа. Столько издали, столько пустили к читателю. В Лондоне ее должен был представлять еще Роман Сенчин со своими «Елтышевыми». «Санькя», «Елтышевы», «Асистолия» — всего три романа о том, какой жизнью живет современная реальная Россия. Очень выразительная цифра сама по себе.

 Можно сказать, как Чехов в одном фельетоне: не читайте газет нашего уезда, потому что в них вы ничего не узнаете о нашем уезде. Какой прорыв и куда возможен, если внутри — такая пустота?

 — Вас не смутило, что вас записали в компанию к Захару Прилепину и Герману Садулаеву?

 — Где, с кем и по какой теме ты выступаешь — решают без тебя. Но меня смущает скорее, что никто никому публично не возражает. Происходили, конечно, сбои: Елизаров начал развенчивать культ Солженицына, якобы оклеветавшего перед историей Сталина. Был громкий скандал. Но скандал — это тоже литературная стратегия. Попинали труп Сталина, как футбольный мячик, а Солженицыну, зэку сталинскому, в глаза не посмотришь… Но меня там не было. Я с Михаилом Веллером обсуждал религиозное начало в современной русской литературе, хоть эта тема ему не важна и не интересна.

 Кстати, это отсутствие конфликтов в литературе можно считать достижением государственной политики: только мы и китайцы ходим всюду толпой. Писателей уже превратили в некий творческий коллектив. Дружный, почти монолитный. В меньшинстве оказаться просто страшно. Очень советская ситуация. Авторы одного издательства — это круговая порука. И это еще можно понять. Но в нашей литературе скопилась критическая масса купленных взаимными интересами связей…

 — Ваш роман «Асистолия» заинтересовал английских издателей. Как они объяснили, чем вызвано это внимание?

 — Мой будущий английский издатель выиграл огромную сумму в какой-то национальной лотерее и решил потратить ее таким образом — основать издательство. Это молодой человек, который очень любит литературу. Русского автора, насколько я знаю, выбирали. У них в издательстве And Other Stories есть своя «русская группа», наравне с «немецкой» и «французской». Такое, кстати, у нас не представишь. Вызвала интерес моя «Степная книга». Но издавать в итоге решили «Повести последних дней» (их сейчас и на французский переводят). К «Асистолии» был интерес, но это вещь нового времени, а вот во времени мы с европейцами как раз и не совпадаем. Мы бежим за ними, а они бегать за нами не хотят. Они сейчас возвращаются к русской прозе 1990-х. Она им неизвестна — и, стало быть, интересна.

    

Наталия Бабинцева, «Московские новости», 29 апреля.



news1 news2