Главная

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВРЕМЯ»

просмотров: 676 | Версия для печати | Комментариев: 0 |
Что общего между творчеством и «табуреткой»?
Надзея Нікалаева, zviazda.by: Где можно освоить литературное мастерство? Как становятся писателями? Нужно ли для этого обязательно закончить соответствующий институт? Чему можно научиться, а чему нельзя? А может ли создать что-то стоящее внимания подросток, или пока не вырастешь, писать не имеешь права? Есть мнение, что существует всего четыре типа писателей: графоманы, плохие, хорошие и гении. Первую и четвертую категории учить невозможно. Из хорошего писателя гения тоже не создашь, ведь им нужно родиться. А вот из плохого писателя можно попробовать воспитать хорошего.

«Я в писатели пойду, пусть меня научат» — именно так звучала тема круглого стола, который прошел в рамках недавней Минской международной книжной выставки-ярмарки. Ее инициаторами выступили авторы многочисленных книг для детей и подростков Андрей Жвалевский и Евгения Пастернак, которые также занимаются «огранкой» будущих талантов.

Не скомпрометировать идею

Писательница, лауреат Национальной литературной премии, руководитель объединения «Литературное предместье» Людмила Рублевская считает, что такая учеба требуется не всем, кто стремится создавать. На самом деле всю мировую литературу можно рассматривать как отличную школу. Но у творческих объединений (школ, курсов и так далее) есть одно важное преимущество: они создают соответствующую сердцевину, в которую погружаются их слушатели. Это атмосфера, в которой друг друга поддерживает. А самый большой бонус для юных участников — когда в центре творческой среды присутствует постоянный писатель. От взрослых хедлайнеров требуются особые качества. «Вообще надо, чтобы и ученики подобрались, и чтобы атмосфера соответствующая сложилось, иначе все будет мимо, а может быть, еще и отобьет желание заниматься этим «подозрительным делом». Будем откровенны, сегодня завлечь молодых людей в большую литературу непросто, и нужно без прикрас им говорить, что за счет своих книг они жить не будут, — констатирует Людмила Рублевская. — Но ведь кроме материальных есть и очень важные нематериальные вещи...»

Обычно школу молодого писателя посещают слушатели в возрасте 18-20 лет и в более старшем. Но однажды одновременно обучались 13-летняя девушка-подросток и ее бабушка. И у обеих получалось неплохо писать. Это лишний раз доказывает, что постигать литературное мастерство никогда не поздно и никогда не рано. Желание писать книги может проснуться в любой момент. «Но загонять на учебу никого ни в коем случае нельзя, потому что так легко отбить охоту и скомпрометировать саму идею, — подчеркивает Людмила Рублевская. — Я знаю молодых людей, которые меняли курсы, искали то литературное окружение, которое подходит конкретно им. И они его находили...»

Писать так, чтобы цепляло

— Думаю, что если в человеке есть искра божья, то никакие литературные курсы его не испортят, — шутит писательница Ольга Громыко (выпускника биофака БГУ. — Авт.). — Лично меня учить — только портить. Я никогда не посещала подобные курсы, более того, у меня и в школе была «тройка» по русской литературе. Я не знаю, как я пишу, как этому можно научить и как это можно объяснить. И меня очень раздражает, когда начинают говорить, как надо писать, меня выводит из себя даже мысль о том, что необходимо сделать план. Говорят: «Вот вам ситуация, опишите ее красиво!» Я не понимаю, зачем мне это? Я никогда не пишу черновиков, эссе, историй на заданную тему, чтобы прокачать свое литературное мастерство. Для меня удивительно, что ему можно научить: мастерство либо есть, либо его нет. Да, я читала автобиографии известных писателей, и меня всегда удивляло, что они на самом деле учились, тренировались, делали наброски, по сто раз переделывали, ходили в какие-то студии, консультировались...

Когда-то я мечтала быть художником, и когда во время декрета у меня появилось свободное время, решила им воспользоваться, как раз чтобы осуществить свою мечту: убедилась на собственном опыте, что научиться изобразительному искусству на самом деле можно. А вот как создавать качественную литературу, до сегодняшнего дня не знаю. Хотя у меня уже вышло 18 книг общим тиражом более миллиона экземпляров. Для меня это материя совсем другого плана. Когда я вижу, какие эссе пишут читатели по моим книгам, то очень удивляюсь. Что хотел сказать автор? Я даже не могу представить себе, как эти мысли находят в моих текстах? (Смеется. — Авт.) А читатели, между прочим, устраивают литературные дискуссии. У меня есть знакомые филологи, которые очень хорошо пишут, но они не писатели, а отличные редакторы, журналисты. Однако как только садятся писать свою книгу... Да, получается отличный текст, вылизанный, но я его дочитываю до конца — и все. Он прошел через меня транзитом. Хороший, качественный, выдержанный середняк, который я себе поставить на полку не хочу. А хочу совсем другой, написанный тем, кто не учился, но сел и сделал так, как ему сердце подсказало...

Не подрезать крылья

А вот поэтесса, писательница, бард и руководитель литературной мастерской для детей и подростков Татьяна Дашкевич является выпускницей Литературного института имени М. Горького.

— За нами никогда не было строгого надзора со стороны педагогов. Это была изумительная школа понимания, и для меня она была необходима, — констатирует Татьяна. — Нас научили ценить творческую свободу. Один из наших преподавателей Николай Старшинов говорил: "А почему бы не учиться писать, если в консерватории учат играть и сочинять музыку, а в академии искусств — актерскому мастерству". И Литинститут образовался, наверное, не случайно, ведь ничего случайного не бывает...

Очень серьезное влияние на мое становление оказала «малая редколлегия» журнала «Парус». Там мы, подростки, встретили взрослых, которые дали нам понять, что мы что-то из себя представляем. Вот если бы не этот толчок, может быть, мы так бы и писали в стол. Поэтому очень важно встретить в юном возрасте человека, который в тебя поверит, поддержит и покажет твои сильные стороны.

Теперь у меня двадцать учеников. Мы каждое занятие пишем что-то новое. Кто-то — рассказ, так как сонет ему неинтересен, кто-то — акростих. Возраст воспитанников — от 7 до 17 лет, но мы все сидим за одним столом. Я на детей не жму, потому что знаю, что такое творческая свобода. К каждому — индивидуальный подход. Занятия проходят весело: час — на разогрев, мы можем пить чай, разговаривать, что-то обсуждать, сыграть в интеллектуальную игру. Но если кто-то хочет создавать, он приходит и сразу пишет, так как дома некогда. Я им даю возможность это делать на наших занятиях, чтобы они по дороге не потеряли тот настрой, который здесь поймают.
Татьяна Дашкевич уверена, что всегда надо найти, за что ребенка похвалить, потому что нельзя подрезать крылья на взлете. И только когда ребенок позволит к себе приблизиться, начнет вам доверять, можно начать его нежно направлять: «Мне важно, чтобы он все сам понял и увидел. Теория у нас, конечно, тоже дается, но только в игровой форме. Мы учимся быть индивидуальными. У меня каждый ребенок знает, что он уникальный и какие у него есть сильные стороны».

Анна Готина, ученица 9 класса столичной гимназии № 24: «То, что я постигала через множество ошибок, в «ЛИсЕ» мне объяснили доступным человеческим языком».

Важная «опция»

Мария БЕРШАРДСКАЯ, детский писатель, сценарист и учитель, вспомнила, как в подростковом возрасте познакомилась через подругу с поэтом и переводчиком Наумом Кисликом.

— Мне было четырнадцать лет, он мне давал читать огромное количество книжек, которые в те времена не издавались. Я ему декламировала свои стихи, правда, он был очень строгий критик. Никаких соплей с сахаром, никаких, — рассказывает она. — Но когда Наум сказал про одну строчку: «Ну, ничего так получилось», то я шла домой с чувством, что случилось что-то невероятное. Потом я подросла и попала в «малую редколлегию» журнала «Парус». С нами там по-взрослому разговаривали. Обсуждали результат — то, что мы пишем, наши статьи для журнала, рассказы или стихи. Но нас не учили писать, в смысле — никаких разговоров о теории не было.

Чему меня научил Всероссийский государственный институт кинематографии? «Делать табуретку!» Мне кажется, что «делать табуретку» нужно научить, потому что у нее есть сиденье и есть ножки и она не должна падать. Остальному научить невозможно. Ты или слышишь, что происходит вокруг тебя, или нет. Мир полон интересных историй и сюжетов, но их надо услышать и рассмотреть. Это круглосуточный процесс. Невозможно работать писателем три часа в день, а в остальное время «выключаться». И если у тебя есть такая «опция», то будет и результат.
— Научить писать, конечно, нельзя. Но мне, между прочим, очень не хватает этой самой «табуретки», я никогда не училась писать профессионально, и мне очень хотелось бы узнать о законах ее создания, потому что меня часто заносит, и табуретка получается какая-то кривая, — шутит учитель русского языка и литературы московской школы №734 имени Александра Тубельского, детский писатель Екатерина Тимашпольская. — Я считаю, что единственный способ возродить интерес к литературе в школе — писать вместе с детьми. Мы вместе с учениками создаем тексты в самых разных жанрах. У нас есть тетрадь, которая так и называется «Тетрадь для писательства». Там есть белые стихи, японские хокку, школьные повести, юмор, анекдоты, в общем, абсолютно все те жанры, которые существуют для пишущих людей. Дети пишут сами. Конечно, коряво, и может получиться не «табуретка», а «гамак». Но иногда получаются просто фантастически талантливые произведения. И еще, мне кажется, важно, чтобы они поняли, что быть Толстым — это не страшно. Что «Война и мир» абсолютно читаемое произведение, и они сами могут написать и выразить что-то подобное. Великие писатели, о которых мы столько лет говорили, встают рядом с детьми. И последние понимают, что они тоже что-то могут.

Чему не учат в школе?

Писатели Евгения Пастернак и Андрей Жвалевский, ведущие литературный практикум для подростков «ЛИсА» (было уже три выпуска), убедились, что самая большая трудность для них — завершить свою работу. Все приходят с юношеским задором и готовы весело проводить время на занятиях, но потом садятся писать и выясняется, что все совсем не просто. «А это, оказывается, так скучно и так долго...» — жалуются они.

— В школе можно написать сочинение на коленке, завтра его сдать и получить оценку, может, даже хорошую, — рассуждает Евгения. — А у нас довольно высокая планка, мы требуем на выходе рассказ с законченным сюжетом и заставляем переделывать, если есть проблемы с завязкой или кульминацией. Писать подростки еще готовы, а вот переписывать — уже нет.

— Научить создавать невозможно, — говорит Андрей. — Но можно помочь освоить какие-то вещи, которые все равно понадобятся. Например, как доделывать свою работу до конца. Это редкое умение, которому в школе не учат. Можно научить структурировать информацию, понимать причинно-следственные связи, психологию людей, можно подсказать, как выстраивать интересный сюжет, показывать характер героя через его поступки и слова. Как коротко, четко и сочно излагать свои мысли, писать без шаблонных фраз и штампов. Мы можем помочь найти свой стиль. У нас вышел уже третий сборник — "ЛИсА 3", составленный из рассказов подростков, выпускников наших курсов.

Иван БАЧУК, девятиклассник боровлянской средней школы № 2 — на курсах Евгении и Андрея «старожил»:

— Первый раз я пришел в «ЛИсУ», честно признаюсь, не по своей воле, так как до конца не верил, что вообще смогу писать (мои школьные сочинения критиковались). Затем я пошел на второй курс, но самой продуктивной для меня оказалась третья «ЛИсА». Вся теория литературы была подана нам очень простым и понятным языком. Я считаю, что, не имея определенной базы, писать невозможно. Как сказал российский режиссер, занимающийся короткометражками, Никита Ордынский, вуз обеспечило ему хорошую базу, хотя, конечно, без таланта, без внутренних устремлений стать режиссером нельзя. То же, я считаю, касается и литературного творчества. Обязательно должна быть база. А «ЛИсА» подарила мне и базу, и опыт.

Надежда НИКОЛАЕВА
Фото Константина ДРОБОВА