Митя Самойлов, сайт премии "Национальный бестселлер" о романе Наума Нима "Юби": Советская власть уже перестала подавать признаки осмысленной жизни, люди постепенно понимают, что остались сами с собой наедине. При этом, по инерции еще крутятся запущенные шестеренки.
 
Начало романа может несколько смутить читателя - там ходит дурачок по лесу, буквально, и даже не ищет никого глупее себя. Поэтому я сразу выдам вам диспозицию, но постараюсь обойтись без спойлеров.
1986 год, интернат под Витебском. Дети с особенностями развития. Номинально особенности легочные, но в реальности самые разные.
Действующие лица: воспитанники Угуч и Недоделок, кочегар Недобиток, маскирующийся под физрука гэбист Недомерок и диссиденствующий учитель Йеф.

Советская власть уже перестала подавать признаки осмысленной жизни, люди постепенно понимают, что остались сами с собой наедине. При этом, по инерции еще крутятся запущенные шестеренки. Интернат получает ассигнования, считается уникальным и в области, и в Союзе. Воспитанники придумывают себе легенды об отцах - секретных агентах и организуют передвижной бордель для поселковых пацанов. Учитель читает запрещенную литературу. Гэбист хочет учителя посадить.

В этом сюжете цветут все глубинные водоросли советского общественного дискурса: бытовой антисемитизм, истребление всякой инаковости, готовность к сотрудничеству, кляузничество, дефицит и алкоголизм.
Кочегары пьют чернила из гастронома, воспитанники сдают для сексуальных утех своих подруг за пятачок, гэбист внедряется в интернат и требует от всех полного содействия.
В этом мире каждому необходимо свое место. Кто-то должен стучать, кто-то обманывать, а кто-то изобличать. И, скажем, один из главных героев - могучий сложением но недоразвитый умственно воспитанник Угуч постоянно ищет свое укромное место в корнях лесных елей.
Физрук-гэбист Недомерок стремится уличить учителя Йефа в продаже Родины. Йеф - на самом деле, Лев Ильич, который не выговаривает половину согласных -  хитро и умело провозит себе из Москвы запрещенные книги и выставляется если не борцом с режимом, то, по крайней, таким отдельно стоящим фрондером. Лев Ильич, понятно, еврей, что делает его в глазах окружающих заведомо виновным во вменяемом. Все так между собой и переговариваются - это же жид, значит, точно Родиной торгует.
Тут важен сам конструкт - никто не представляет себе, что, собственно, такое продажа Родины. Но каждый уверен, что есть что продать, есть покупатель, а продавец - еврей.
Можно было бы сказать, что роман построен на очевидном конфликте тупого, замшелого, устаревшего и жестокого, которому противостоит нечто новое, просвещенное и неизбежное.
Но это слишком просто. Роман “Юби” - так один из героев произносит “люби” - это книга о том, что советский человек является рамочной конструкцией, неспособной существовать без места, в которое он будет насильно вписан.
Вот что говорится об одном из воспитателей интерната - биологе по образованию - “... давняя армейская служба. Все самое лучшее и самое яркое у Василия Викторовича осталось там. Из его рассказов(практически без слов - на одних вздохах и матерных пробормотах) выходило, что тут, среди вольняшек, никогда уже ему не упиваться той водярой, теми бабами и дружбанами”.

Каждому нужно свое место, и каждый должен его знать. А мир советского заката - одна большая школа для дураков.