просмотров: 3 195 | Версия для печати | Комментариев: 0 |
30.09.2008, 17:30:
Ясная Поляна
Объявлены лауреаты премии "Ясная поляна". В номинации "XXI век" ("Яркое произведение современной прозы") победил роман Майи Кучерской "Бог дождя".
Главную премию получила Людмила Сараскина за книгу "Александр Солженицын".
Вчера в Атриуме Большого театра были объявлены лауреаты одной из самых крупных литературных премий России "Ясная Поляна", учрежденной в 2003 году музеем-усадьбой "Ясная Поляна" и корейской фирмой "Самсунг". Победителями названы оренбургский прозаик Петр Краснов и писатель, литературовед Людмила Сараскина.
"Ясная Поляна" отличается от большинства премий тем, что пытается объять необъятное. Она одновременно имеет вневременной характер (номинация "Современная классика" за выдающееся произведение ХХ века) и старается отслеживать последние книгоиздательские новинки (номинация "XXI век"). Эта всеядность "Ясной Поляны" поначалу вызывала скепсис, но к этому привыкли и даже стали находить в этом "изюминку". Лауреатами премии, в жюри которой входят директор яснополянского музея Владимир Толстой, Игорь Золотусский, Лев Аннинский, Валентин Курбатов, Владислав Отрошенко и Павел Басинский, становились как известные прозаики - Василий Белов, Виктор Лихоносов, Тимур Зульфикаров, Анатолий Ким, Леонид Бородин, так и писатели нового поколения - Антон Уткин, Александр Яковлев, Алексей Иванов, Захар Прилепин.
Решение жюри этого года является одновременно неожиданным и предсказуемым. В номинации "Современная классика" лауретом назван не слишком известный московской аудитории, но широко известный на Урале писатель Петр Краснов за повесть 1986 года "Высокие жаворонки". Он получил приз 20 000 долларов и специальную статуэтку по эскизу тульского художника-минималиста Александра Карташова. Обладателем второй статуэтки и приза 10 000 долларов стала автор одной из самых заметных книг этого года - биографии "Александр Солженицын" Людмила Сараскина. Напомним, что книга получила также премию "Книга года" и вышла в финал "Большой книги". Среди других финалистов в номинации "XXI век" были Майя Кучерская (роман "Бог дождя") и детский писатель из Тюмени Владислав Крапивин (роман "Дагги-Тиц").
Прямая речь
Людмила Сараскина рассказала нашему корреспонденту о том, какие коррективы в ее книгу внесла смерть ее главного героя, и об изучении Солженицына в рамках школьной программы.
Российская газета: Создавая биографию Солженицына, вы стремились остановить поток клеветы, обрушившийся на писателя. Удалось ли эту задачу выполнить?
Людмила Сараскина: Те, кто хочет оставаться в своих прежних мыслях и чувствах, не читая Солженицына, но питаясь ложью от "специальных комментаторов", те неисправимы. Они не хотят впускать в себя ничего, кроме того, что им уже однажды внушили, и для таких персонажей моя книга бесполезна. Но есть читатели, которые искренне хотят знать правду о Солженицыне, вот им как раз сведения, документально подтвержденные и достоверные, могут принести пользу. Эти люди благодарят за подробное повествование о жизни писателя и признаются, что после чтения стали относиться к Солженицыну с гораздо большей симпатией и большим пониманием.
РГ: Смерть Александра Исаевича, несомненно, внесет изменения в будущие переиздания?
Сараскина: На момент кончины Солженицына вышло два издания книги (за полгода ее существования). Но после его ухода из жизни переиздавать жизнеописание в серии "ЖЗЛ: Биография продолжается" нельзя. Нельзя не только по формальным признакам, но и потому, что сам этот уход стал мощным информационным поводом, и это надо осмыслить и описать. Я уже собрала огромный материал о прощании с Солженицыным, о его похоронах, о феномене его личности и творчества, как об этом говорилось прежде и как говорится теперь, когда его уже нет с нами. Стало быть, нужно написать предисловие к новому изданию, а также эпилог, учитывающий скорбные реалии, чтобы книга вышла в обычном "жэзээловском" виде. Я это сделаю после того, как пройдет 90-летний юбилей Солженицына в декабре 2008 года. Это и будет окончательная точка в книге, а пока что в ней стоит многоточие.
РГ: Как вы относитесь к идее "проходить" Александра Исаевича в школе?
Сараскина: Как и во всем другом, многое зависит от исполнителей: одни будут работать на просвещение и образование, на любовь к слову, другие - на палочку и галочку, и потому загубят дело на корню, как загубили всю школьную литературу. Но я все же верю в здравый смысл и увлеченность учителей-словесников, в то, что они способны увлечь за собой детей. Хочется надеяться, что мнение о Солженицыне уже в школе будет складываться на основе чтения и обсуждения, а не из злых мифов и дурных сплетен. Хочется помечтать, что единомышленниками, а также оппонентами Солженицына станут компетентные, сведущие его читатели. То есть - что Солженицын будет, наконец, прочитан в своей стране. Пока что он фактически не прочитан, так что молодежь вынуждена верить (или не верить) СМИ, чтo бы они ни говорили.
РГ: Как, по-вашему, будет меняться восприятие Солженицына и его творчества?
Сараскина: Если наша страна останется читающей, если не произойдет тотальной деградации человека в его отношениях с книгой, если культура не будет подменена досугом, а искусство - индустрией развлечений, если бумажная попса не вытеснит серьезное чтение, то роль Солженицына - писателя, историка, провидца, художника - будет только расти, ибо он, как и Достоевский, как и Толстой, знал исторический код России. Рано или поздно читающая Россия скажет себе: Солженицын был прав в своих предвидениях, в своих прогнозах. Его правота не раз подтверждалась уже при его жизни, и я вспоминаю в этой связи, как спустя полвека после ухода из жизни автора "Бесов" Россия признала: "Все сбылось по Достоевскому". Но, как видите, у нас слишком много опаснейших "если"...
РГ: Ранее персонажами ваших книг становились люди, жившие в XVIII-XIX веках: Достоевский, граф Николай Румянцев, Николай Спешнев... Исключение составили богослов, философ и духовный писатель Сергей Фудель и Солженицын. В XX столетии для вас больше нет фигур, достойных внимания? Вернетесь в прошлое?
Сараскина: Минувший век отличается огромным богатством достойнейших фигур, и, если говорить о современниках по ХХ столетию, я писала о Набокове, Блоке, Горьком, Волошине, Бунине, Короленко, Замятине, Чулкове, Ильфе и Петрове, Акутагаве, Тагоре, Можаеве. Правда, это были не книги, а статьи. Но для меня важен не столько фактор столетия, сколько единство поля, в котором обитают мои герои. В этом смысле Достоевский и Солженицын, Чаадаев и Розанов - люди одного смыслового пространства, которое меня притянуло к себе навсегда. Сегодня к этому смысловому полюсу в моем сознании тяготеет и Л.Н. Толстой, о котором в последнее время я много чего написала, особенно под влиянием яснополянских писательских встреч. Для меня уже давно не существует того противопоставления, о котором обычно и охотно толкуют: чай - кофе, кошка - собака, Достоевский - Толстой. Л. Толстой, по-моему, человек Достоевского и мог бы стать одним из его величайших героев. Думать в этом направлении мне чрезвычайно интересно. Так что я не возвращаюсь в прошлое, а пребываю на своей исконной территории, в пространстве масштабной русской мысли и русской судьбы, будь то Чаадаев, Достоевский, Толстой или Солженицын.
"Ясная Поляна" отличается от большинства премий тем, что пытается объять необъятное. Она одновременно имеет вневременной характер (номинация "Современная классика" за выдающееся произведение ХХ века) и старается отслеживать последние книгоиздательские новинки (номинация "XXI век"). Эта всеядность "Ясной Поляны" поначалу вызывала скепсис, но к этому привыкли и даже стали находить в этом "изюминку". Лауреатами премии, в жюри которой входят директор яснополянского музея Владимир Толстой, Игорь Золотусский, Лев Аннинский, Валентин Курбатов, Владислав Отрошенко и Павел Басинский, становились как известные прозаики - Василий Белов, Виктор Лихоносов, Тимур Зульфикаров, Анатолий Ким, Леонид Бородин, так и писатели нового поколения - Антон Уткин, Александр Яковлев, Алексей Иванов, Захар Прилепин.
Решение жюри этого года является одновременно неожиданным и предсказуемым. В номинации "Современная классика" лауретом назван не слишком известный московской аудитории, но широко известный на Урале писатель Петр Краснов за повесть 1986 года "Высокие жаворонки". Он получил приз 20 000 долларов и специальную статуэтку по эскизу тульского художника-минималиста Александра Карташова. Обладателем второй статуэтки и приза 10 000 долларов стала автор одной из самых заметных книг этого года - биографии "Александр Солженицын" Людмила Сараскина. Напомним, что книга получила также премию "Книга года" и вышла в финал "Большой книги". Среди других финалистов в номинации "XXI век" были Майя Кучерская (роман "Бог дождя") и детский писатель из Тюмени Владислав Крапивин (роман "Дагги-Тиц").
Прямая речь
Людмила Сараскина рассказала нашему корреспонденту о том, какие коррективы в ее книгу внесла смерть ее главного героя, и об изучении Солженицына в рамках школьной программы.
Российская газета: Создавая биографию Солженицына, вы стремились остановить поток клеветы, обрушившийся на писателя. Удалось ли эту задачу выполнить?
Людмила Сараскина: Те, кто хочет оставаться в своих прежних мыслях и чувствах, не читая Солженицына, но питаясь ложью от "специальных комментаторов", те неисправимы. Они не хотят впускать в себя ничего, кроме того, что им уже однажды внушили, и для таких персонажей моя книга бесполезна. Но есть читатели, которые искренне хотят знать правду о Солженицыне, вот им как раз сведения, документально подтвержденные и достоверные, могут принести пользу. Эти люди благодарят за подробное повествование о жизни писателя и признаются, что после чтения стали относиться к Солженицыну с гораздо большей симпатией и большим пониманием.
РГ: Смерть Александра Исаевича, несомненно, внесет изменения в будущие переиздания?
Сараскина: На момент кончины Солженицына вышло два издания книги (за полгода ее существования). Но после его ухода из жизни переиздавать жизнеописание в серии "ЖЗЛ: Биография продолжается" нельзя. Нельзя не только по формальным признакам, но и потому, что сам этот уход стал мощным информационным поводом, и это надо осмыслить и описать. Я уже собрала огромный материал о прощании с Солженицыным, о его похоронах, о феномене его личности и творчества, как об этом говорилось прежде и как говорится теперь, когда его уже нет с нами. Стало быть, нужно написать предисловие к новому изданию, а также эпилог, учитывающий скорбные реалии, чтобы книга вышла в обычном "жэзээловском" виде. Я это сделаю после того, как пройдет 90-летний юбилей Солженицына в декабре 2008 года. Это и будет окончательная точка в книге, а пока что в ней стоит многоточие.
РГ: Как вы относитесь к идее "проходить" Александра Исаевича в школе?
Сараскина: Как и во всем другом, многое зависит от исполнителей: одни будут работать на просвещение и образование, на любовь к слову, другие - на палочку и галочку, и потому загубят дело на корню, как загубили всю школьную литературу. Но я все же верю в здравый смысл и увлеченность учителей-словесников, в то, что они способны увлечь за собой детей. Хочется надеяться, что мнение о Солженицыне уже в школе будет складываться на основе чтения и обсуждения, а не из злых мифов и дурных сплетен. Хочется помечтать, что единомышленниками, а также оппонентами Солженицына станут компетентные, сведущие его читатели. То есть - что Солженицын будет, наконец, прочитан в своей стране. Пока что он фактически не прочитан, так что молодежь вынуждена верить (или не верить) СМИ, чтo бы они ни говорили.
РГ: Как, по-вашему, будет меняться восприятие Солженицына и его творчества?
Сараскина: Если наша страна останется читающей, если не произойдет тотальной деградации человека в его отношениях с книгой, если культура не будет подменена досугом, а искусство - индустрией развлечений, если бумажная попса не вытеснит серьезное чтение, то роль Солженицына - писателя, историка, провидца, художника - будет только расти, ибо он, как и Достоевский, как и Толстой, знал исторический код России. Рано или поздно читающая Россия скажет себе: Солженицын был прав в своих предвидениях, в своих прогнозах. Его правота не раз подтверждалась уже при его жизни, и я вспоминаю в этой связи, как спустя полвека после ухода из жизни автора "Бесов" Россия признала: "Все сбылось по Достоевскому". Но, как видите, у нас слишком много опаснейших "если"...
РГ: Ранее персонажами ваших книг становились люди, жившие в XVIII-XIX веках: Достоевский, граф Николай Румянцев, Николай Спешнев... Исключение составили богослов, философ и духовный писатель Сергей Фудель и Солженицын. В XX столетии для вас больше нет фигур, достойных внимания? Вернетесь в прошлое?
Сараскина: Минувший век отличается огромным богатством достойнейших фигур, и, если говорить о современниках по ХХ столетию, я писала о Набокове, Блоке, Горьком, Волошине, Бунине, Короленко, Замятине, Чулкове, Ильфе и Петрове, Акутагаве, Тагоре, Можаеве. Правда, это были не книги, а статьи. Но для меня важен не столько фактор столетия, сколько единство поля, в котором обитают мои герои. В этом смысле Достоевский и Солженицын, Чаадаев и Розанов - люди одного смыслового пространства, которое меня притянуло к себе навсегда. Сегодня к этому смысловому полюсу в моем сознании тяготеет и Л.Н. Толстой, о котором в последнее время я много чего написала, особенно под влиянием яснополянских писательских встреч. Для меня уже давно не существует того противопоставления, о котором обычно и охотно толкуют: чай - кофе, кошка - собака, Достоевский - Толстой. Л. Толстой, по-моему, человек Достоевского и мог бы стать одним из его величайших героев. Думать в этом направлении мне чрезвычайно интересно. Так что я не возвращаюсь в прошлое, а пребываю на своей исконной территории, в пространстве масштабной русской мысли и русской судьбы, будь то Чаадаев, Достоевский, Толстой или Солженицын.