Андрей Архангельский. "Взгляд".
"Литература – это то, благодаря чему Россия и является сверхдержавой: сверхдержавность – это обязанность, если хотите, усложнять мир, вбрасывая в него новые идеи или вопросы. Формировать духовную повестку дня. Достоевский и Толстой – в 19 веке, Чехов и Горький - в начале 20-го, Солженицын - во второй половине 20 века. Не будет литературы – не будет России. Убери литературу – и останется одна нефть. Без вопросов."

Завершилась Московская книжная ярмарка. Книг - море. Издательств становится все больше. Неуклонно растет число писателей: книги сегодня пишут все. При этом – парадокс – книг становится все меньше.
Меня позвали на радио, на разговор с Юлией Бордовских, бывшей телеведущей; она написала книгу о любви: «…Он сжимал ее в своих объятьях крепкими, натренированными руками». Это уже третья ее книга. Я ничего не имею против Ю.Б. и ее книги. Ю.Б. – общепризнанно красивая девушка. Я тоже так считаю.
Мне приходит пакет: «На ваш суд посылаю свою первую книжку «Мотивы сиреневых птиц». Хотелось просто и понятно написать про нашу жизнь. В данный момент готовится к печати моя вторая книжка «Между нами, подружками» - о том, как важно уметь налаживать взаимоотношения между близкими людьми…
Я ничего не имею против. Кому-то нравятся такие книги.
Приходит по почте пресс-релиз: книга «Враги моих друзей»: дочь олигарха Наталья возвращается из Лондона в Москву. Продажные журналисты, лживые горничные, светские проходимцы, роковые бизнесвумен и тайные конкуренты… Наталья намерена сорвать бесчестные торги, но ей понадобится все ее мужество и преданность влюбленного в нее майора УБЭПа…
Автор не виноват, что он пишет такие книги. Есть читатель и у таких книг.
Мальчик, тысячник ЖЖ, написал книгу – по мотивам своего ЖЖ.
Кто против? Кто ему запретит?
Никто не виноват. Но вот они выходят одна за другой - книга Бордовских, книга про сиреневых птиц, книга про дочь олигарха и майора УБЭПа, книга мальчика из ЖЖ, и все это вместе формирует норму современной литературы.
Книги пишут все – но только не те, кто должен был бы. В каком-то смысле писать книги сегодня для приличного человека – пошлость.
Не Юлия Б. виновата - а система, как принято говорить в таких случаях.
Медийные звезды не виноваты, что они медийны. И издатели не виноваты, что издают то, что будет заведомо пользоваться спросом. Но вот книга Юлии Бордовских выходит – а человек, обладающий литературным даром, но не имеющий должной медийности – пролетает со своей книжкой. Потом издательство закажет книгу актрисе и кулинару Юлии Высоцкой («Сидим дома»? «Лежим дома»? «Бегаем наперегонки по нашему огромному, необъятному дому»? – неважно). Потом – Галкину. Потом - Палкину и Скалкину, участникам мега-проекта «Палкин и Скалкин». Причем, каждому – по книге.
Певец Тимати тоже написал роман. Книжный рынок уже лет пять как переориентирован на медийных звезд. Любой их них фиксируется – за счет таких книг и растет объем книжного рынка. Книги, написанные звездами - это подстраховка: издатель хочет быть уверен, что книгу купят. Издательства вечно страхуются, жалуются, что книжный бизнес - очень невыгодная вещь.
Отдельные героические издательства, ориентированные на хорошую литературу, погоды не делают. Крупные издательства диктуют политику на рынке, рынок подстраивается под них. Все печатают одно и то же.
В результате - всем хорошо, все происходит в соответствии с законами рынка, никто не виноват – только сама литература при этом погибает.
И при этом понятие «литератор», «книга» каждодневно дискредитируется тоннами того, что издается – и что можно назвать антилитературой.
Вопрос «зачем пишутся и издаются такие книги?» бессмыслен. Потому, что это выгодно всем – кроме самой литературы.
Между тем, для России литература, как вам хорошо известно - это как нефть. Только это очень сложнодобываемая нефть.
Литература – это то, благодаря чему Россия и является сверхдержавой: сверхдержавность – это обязанность, если хотите, усложнять мир, вбрасывая в него новые идеи или вопросы. Формировать духовную повестку дня. Достоевский и Толстой – в 19 веке, Чехов и Горький - в начале 20-го, Солженицын - во второй половине 20 века. Не будет литературы – не будет России. Убери литературу – и останется одна нефть. Без вопросов.
Сегодня вбрасывать нечего.
Есть какие-то процессы, есть какие-то премии, происходят какие-то события – но События в литературе не происходит. Со-бытие. То есть того, что было бы соразмерно бытию.
За последние 10 лет (после Пелевина) не появилось автора, чьи амбиции были бы сопоставимы с силой и мощью таланта.
Либо талант невелик - либо амбиции невелики. Между тем, только соединение этих качеств и дает русского писателя.
То есть, кроме таланта еще нужна сверхмотивация, желание говорить со всем миром. Для того чтобы написать Вещь, автор должен быть помешан на литературе.
Кроме таланта нужна еще своя программа, своя этика, свои претензии миру.
Для этого нужна цельность личности.
Цельность для писателя сегодня труднодостижима – но не по материальным причинам. Материальные трудности – это все чушь, конечно: мощному таланту и цельной личности ничто не помеха – как доказывает пример Солженицына. Отсутствие цельности у современных литераторов вызвано как раз не материальными трудностями – а их вовлеченностью в материальный мир.
Литературный труд подразумевает личный аскетизм. А для появления такого аскетизма в обществе должно быть хотя бы сочувствие такому аскетизму, уважение к сверхусилию, к занятию невыгодным. Не надо больших денег – но нужно хотя бы сочувствие.
Еще для литературы нужно время и терпение. Литература делается медленно. И долгие усилия при этом отнюдь еще не являются гарантией появления чего-то стоящего. Но хотя бы должно быть понимание этого в обществе – что литература не делается быстро.
У нас тут легенда такая долго ходила – что, мол, «литератор должен зарабатывать другим» (преподаванием, журналистикой) - и писать книги в свободное время. Что, мол, это по-американски сурово, но справедливо. Что литература – это твое сугубо личное дело. Зарабатываешь, а по вечерам пишешь.
Утопия. Средняя книга при таких условиях получится, а хорошая книга – нет. Потому что сегодня любая работа, за которую платят относительно хорошие деньги, требует от человека качеств, противоположных качествам литератора: регулярно «производить продукт» – то есть, делать нечто похожее и уже известное. Нельзя быть днем предсказуемым, а вечером – оригинальным.
Кафка, возразят мне, тоже был клерком, и при этом как писал.
При всем его неповторимом таланте, он дописал до конца всего один роман.
Еще - два незаконченных романа и три сборника рассказов. И дневник.
Это - за 16 лет. Три романа за 16 лет.
Роберт Музиль писал роман «Человек без свойств» всю жизнь. И так и не закончил.
Сегодня издательство требует от известного писателя по роману в год.
Но дело даже не в этом. У вышеперечисленных писателей было сверхслужение своему таланту. Попросту говоря, решение «только писать» - не отвлекаясь на суетное.
По легенде Габриэль Гарсия Маркес, работавший журналистом, когда ему исполнилось 32 года, сел за стол и сказал: «Все. Ни на какую работу я не пойду больше, ни за какими продуктами вообще. Я не встану из-за стола, пока не напишу роман».
«А как же мы?» – по легенде спросила жена с ребенком.
«А как хотите» – ответил Маркес. В рассказе «Полковнику никто не пишет» в сходной ситуации герой отвечает жене, которая спрашивает: «А что же мы будем есть?» - «Дерьмо».
К чести жены Маркеса, она не стала спорить. И стала сама работать и ходить за продуктами. Год или два. Так появился роман «100 лет одиночества».
Откуда сегодня возьмется такое сверхслужение литературе – то есть, служение эфемерному, утопии? Если человек с детства приучен оценивать свои поступки только с позиции выгоды и невыгоды? Сегодня никто не рискует бесплатно: гораздо эффективнее пробовать себя в разных областях, а если уж писать книги – то много и быстро.
Быстро-быстро.
И книги такими и получаются.
Быстрыми.
Недаром даже сверхпопулярные авторы, те, кто зарабатывают литературным трудом - Сорокин, Пелевин, Прилепин – в последнее время выпускают сборники рассказов. Все. Уже не могут больше романы писать. Не получается романы так часто писать.
С другой стороны, издатели свою деятельность понимают не как служение или мессианство, а тупо как бизнес. Хотя, если вдуматься, зарабатывать на хорошей литературе – это, в принципе, идиотизм. Это все равно, что зарабатывать на добре. Или зарабатывать на человеческом тепле. Издательства продают человеческое тепло за деньги. Насобирают добра – и продают за деньги. А если нет тепла - продают грелки или обогреватели. Оформлены под человеческие души. Очень похоже.
Издатели скажут, что они работают не ради сверхприбылей, а «чтобы выжить». Что сейчас «время тяжелое». Причем, эти фразы я слышу от них пятнадцать лет подряд. Они выживают. Ну, хорошо - а для чего они тогда «выживают»? Ради какой-то высокой цели? Чтобы печатать романы Тимати? Тогда лучше будет, если они не выживут, издательства. На хрена такая жизнь! Но издательства выживут, и книжный рынок выстоит, и жертва тут будет опять только одна: русская литература.
Но в чем проблема, спросят меня. Хорошая литература была и будет уделом единиц, так было всегда. Нельзя же силой заставить людей быть умнее? Нельзя же их заставить читать хорошие книги? Нельзя издателей заставить работать в убыток себе?
Штука в том, что людей именно и нужно заставлять быть умнее (для этого есть вполне цивилизованные механизмы).
Штука в том, что хорошую литературу нужно выпускать именно в убыток себе (и такая страна как Россия, может это себе позволить).
Штука в том, что это может делать только государство – и никто более. Бизнес по природе своей неспособен на невыгодные поступки – на это способно только государство, да и то не всякое. Причем, заметим, что если государство начнет диктовать автору свои условия – из этого тоже не получится литературы.
Сейчас скажу страшную вещь: государство должно финансировать даже ту хорошую литературу, которая не нравится самому государству. Это и есть - имперское сознание, это и есть патернализм в лучшем его проявлении.
Зачем это нужно государству?.. Затем, что если этого не делать, люди становятся тупыми. Мало того: когда тупых становится большинство, они свою тупость делают преимуществом.
И получается вот что.
Получается Сара Пейлин.
Сара Пейлин, возможный кандидат в вице-президенты Америки от партии консерваторов. «Голос простых людей», как ее называют в Штатах.
Знаете, как ее биография выглядит?
«Вице-мисс штата Аляска» (победительница конкурса красоты).
Мэр города Василла.
Губернатор штата Аляска.
Теперь, возможно – будущий вице-президент Америки.
Она не имеет ни малейшего представления ни о национальной, ни, тем более, о внешней политике (ее интервью Эй-би-си не оставило в этом ни малейших сомнений). И при этом, что замечательно - «она противник вообще всего, на что нет прямого указания в Библии, которую понимает буквально - пишет политолог Александр Янов. – Литературу, противоречащую библейским текстам (например, ту, что упоминает теорию Дарвина), Сара Пэйлин считает смертельно опасной для христианских душ. Будучи мэром, предписала библиотеке города удалить душевредную литературу с полок».
Помните, нас учили, что Библия – книга книг, и других не надо? Видите, что из этого получается? Оказывается, мало одной Библии. Чтобы видеть нюансы, чтобы видеть разницу между метафорой и прямым высказыванием, нужно читать еще и другие книги.
Вот зачем нужны хорошие писатели и хорошие книги. Чтобы те, у кого завтра будет в руках ядерная кнопка, хотя бы кое-что понимали не буквально.