Юлия Скрылёва, "Литературная газета" - о книге Анны Гедымин: Стихи, вошедшие в книгу Анны Гедымин «При свете ночи», нередко выстроены на контрасте яркого, тёплого, радостного и мрачного, мёртвого, тяжёлого. Автор создаёт пространство, где «в пыльной Москва-реке купола сияют вверх дном», «Шиповник за окном цветёт – / Прекрасный, точно перед смертью», «висит заката выцветшее знамя», «медуница нежно пахнет тленом».
Тему света и тьмы Анна Гедымин обыгрывает нетривиально. Чёрное и белое в её стихах не конкурируют, не борются, а сосуществуют, взаимодействуют, а иногда – даже проникают друг в друга:
– Ты знаешь, что такое свет? –
Спросил меня слепой сосед. –
Он, как далёкий тёплый звук,
Прокалывает тьму вокруг
Навеки, на мгновенье… Нет,
Не знаешь ты, что значит свет!
С выразительными средствами автор обращается бережно, осторожно и филигранно, результатом чего становятся хрупкие, тонкие и ясные образы: «Край поля ветерком измят», «Голубь, подобравши юбки, / Входит в лужу по колено», «Шахматист сумерки разливает по кружкам», а смерть – «щемяще мала…».
Поэт, переводчик, публицист Марина Кудимова отмечает, что стихи Анны Гедымин катарсичны, динамичны.
Динамика и экспрессия сближают поэзию Гедымин с творчеством Цветаевой. В стихотворении «Бабье лето, золотая заплата…» нетрудно услышать отголоски знаменитого «Если душа родилась крылатой…». А в стихотворении «На языке твоём – мёд, а в глазах твоих – лёд…» с лёгкостью угадывается цветаевское «Имя твоё – птица в руке, имя твоё – льдинка на языке…».
Поэт Дмитрий Артис отмечает, что Анна Гедымин, «может быть, единственная, кто сохраняет свою женственность». Часто её строки напоминают лёгкие прикосновения. Несмотря на изрядную долю экспрессии, её поэзия – очень личная, камерная. Анна Гедымин, безусловно, самобытный поэт, с мягким, но громким голосом, поэт, остро чувствующий пульсацию эпохи, частью которой является. Тем больнее одиночество, на которое обречены люди.
И живём теперь, хорошо ли, плохо.
Человека редко красит эпоха.
Чаще он один, как циркач на шаре,
Лишь собою спасаем и украшаем.
Интересно, что поэт и литературный критик Данила Давыдов предостерегает желающих «вписать Гедымин в современный извод «тихой лирики». Признавая, что автор «действительно работает с частным, интимным пространством», он пишет, что, «помимо исповедальности, ей присущи и афористичность, и притчевость, и романтический артистизм».
Давая характеристику сборнику Анны Гедымин, нельзя не сказать о присутствии в нём Бога. Общение с ним для автора – дело обычное: «Дождь идёт. Минувшее всё дороже. / Разреши мне, Господи, отдохнуть, / Потому что так – сгоряча – негоже / Начинать свой главный, ответный путь».
Ещё одна характерная для лирики Гедымин тема – это тема прощения, и даже всепрощения («Ты прости ему низость и трусость – прости, / Он – за давностью боли – безгрешен почти…»).
Время от времени автор подходит к той черте, за которой – предательство, боль, смерть («Сороковины», «Ветра нет, но зябко у воды…»).
Заключительные страницы сборника знакомят читателя с балладами «Косари», «Мастер мостов» и «Месть Тамерлана».
В центре произведения «Косари» – идея любви и верности. В нём словно переплетаются быль и небыль, явь и вымысел, бытовое и мифологическое. Истину поэт вкладывает в уста деревенского дурачка: «Но люди не слушали дурака – ещё не хватало! / И расходились, о чём-то своём печалясь. / И было средь них заботливых, верных немало, / А вот счастливые что-то редко встречались».
В основе сюжета баллады «Мастер мостов» – история о человеке, который «строил дивный мост» и, завершив свой труд, прошёл по нему, после чего сооружение рухнуло. «…И я, как мастер тот, своей достигла цели…» – заключает Анна Гедымин, затрагивая темы творчества и ремесла, их ценности для творца и людей.
В балладе «Месть Тамерлана» автор передаёт ужас начала войны 1941 года, используя образ правителя древности Тамерлана. Гедымин удаётся тонко уловить и обозначить стремление людей нарушить ход истории и вмешаться в процессы времени, что неизбежно приводит к беде.
Так, балансируя между светом и тьмой, мифом и реальностью, прошлым и будущим, строит человек свой рукотворный мост, которому суждено рассыпаться, кануть в Лету – или всё же выстоять.