Евгения Батурина уже больше 15 лет работает журналистом и редактором — говорит, что всегда хотела делать и делала «женский глянец с человеческим лицом». Кажется, ей это вполне удается — читать статьи самой Евгении и те, что выпущены под ее руководством, всегда было интересно. В начале лета у нее вышла дебютная художественная книга «Выход А» — настоящий подарок для читателей, изголодавшихся по качественной литературе без лишнего надрыва. О журналистском романе с литературой, прототипах, книжных полках, столах и прочей важной в жизни писателя мебели с автором побеседовала Алена Георгиева.

Алена Георгиева: Евгения, скажите, зачем успешному журналисту и редактору книга — и не сборник колонок и эссе, а полноценный роман? В публицистике стало тесно — или есть другие причины?

Евгения Батурина Думаю, журналист пишет роман потому же, почему, например, врач. Потому что у него есть история, которую он хочет рассказать и не может не рассказать. Садится и в свободное от работы время пишет. Если свободного от работы времени нет, он его себе организует. Я, например, в Сочи ездила чуть что с ноутбуком, кто-то ночами над романами работает, отгородившись от семьи столом, кто-то специально для этого уезжает в шотландские замки. Просто если у тебя есть книга, ты ее напишешь. Сколько бы номеров журнала тебе ни надо было параллельно сдать и сколько бы статей отредактировать. А издавать сборник своих колонок мне никогда не хотелось — это как если бы врач-рентгенолог издал сборник удачных рентгеновских снимков. Красиво, конечно, концептуально, но не литература. Литература, в общем, — это любовь. А журналистика, редакторство — профессия, ремесло.

АГ Традиционный вопрос: есть ли у персонажей реальные прототипы? И если есть, то знают ли об этом сами прототипы и узнают ли себя в персонажах?

ЕБ Совсем реальный прототип есть ровно у одного персонажа. И это не Антонина! Зато мои знакомые, прочитавшие книгу, много кого там уже нашли. И очень настаивают на своих версиях: «Это ж Наташка! Ну как не Наташка, что ты говоришь, я-то знаю». Или: «Это ж твоя редакция, я их всех помню». Спорить тут бесполезно, да я и не спорю. Каждый видит свое, имеет право. Я вот предпочитаю думать, что все в романе правда и все герои настоящие. Можно читать и гарантированно испытывать радость узнавания. Недавно мне одна читательница, кстати, прислала фото своей сломанной машины на фоне перечеркнутого знака «Веселая жизнь». Добралась, значит, до финала.

АГ Ваша книжка вышла в серии «Интересное время», в которой публикуются книги очень разных жанров и авторов. Каково вам стоять на полке в такой пестрой компании? И вообще, насколько словосочетание «Интересное время» — про вашу книгу и про вас?

ЕБ Вообще, скажу вам, стоять на полке очень круто. В любой компании. Книга, написанная в стол, и книга, попавшая на полку, — вещи несопоставимые. Полки лучше столов, вот мое мнение начинающего мебельщика. А книжке обязательно нужен читатель — это уже мнение начинающего писателя. И я, конечно, счастлива, что моя книга вышла в серии «Интересное время». Лучше названия не придумаешь для современной литературы — это я уже говорю как редактор, любящий игру слов. И обложки у серии чудесные, акварельные, правильно очень подобранные.
На первой встрече в издательстве мне подарили книгу Марианны Гончаровой «Тупо в синем и в кедах», я ее дочитала уже к вечеру и подумала: вот, хочу выйти в той же серии. Кстати, пока писала свой «Выход А» и рассказывала обо всех Антонининых мытарствах, вздыхала: м-да, в интересненькое время мы с ней живем. Вот и наколдовала.

АГ Кто — или что, если говорить о произведениях — ваши литературные образцы для подражания? Кто из авторов вам близок и кого вы просто любите читать?

ЕБ Когда задают такой вопрос, всегда боишься, отвечая, кого-нибудь забыть. Или вдруг показаться недостаточно читающей. Или читающей, но не то. Поэтому я сделаю вид, что мне разрешили назвать только пять писателей — причем тех, кто первыми приходит в голову. И тогда это Ник Хорнби, Джонатан Троппер, Элизабет Страут, Кейт Аткинсон и Фредрик Бакман с Эрлендом Лу (они оба на пятом месте и у них скандинавская ничья). А теперь я, уже без разрешения, перечислю еще пять имен — формообразующих, тех, без которых бы я была не я: Алексин, Крапивин, Довлатов, Хмелевская, Токарева.

АГ Недавно увидела свет книга бывшего редактора Vogue Стаси Соколовой «Как стать лучшим редактором глянца и медиа» — по ней выходил материал «5 секретов крутых интервью». Как говорят на интернет-просторах — «Узнали? Согласны?»

ЕБ Мы со Стасей сейчас работаем в одном издательском доме. Она настоящий профи и человек приятный — к тому же все, что она делает, делает хорошо, так что плохую книгу писать бы не стала. В общем, у Стасиных читателей есть шанс стать отличными редакторами, прокачать свои скиллы или хотя бы убедиться, что все уже идет как надо (это тоже важно в наше-то время). Что касается интервью, могу добавить одно: отправляясь на встречу с героем, надо помнить, что главный там он. А значит, журналисту нужно: а) подготовиться б) думать о собеседнике. Люди вообще любят говорит о себе. И не любят, когда им задают одни и те же вопросы, ответы на которые уже давно записаны в википедию. Другое дело, с интервью сейчас вообще сложно: они столько раз утверждаются и переутверждаются с героями и их пиарщиками, что зачастую там ничего живого не остается.

АГ Ну что ж, давайте попробуем оставить это интервью живым и здоровым! Последний не вопрос даже — просьба: скажите пару слов новым читателям, которые сегодня услышали о вас впервые, чтобы они поняли — читать им «Выход А» или нет.

ЕБ Роман про Антонину — антикризисный роман. То есть читать его, наверное, стоит, если чувствуете, что надвигается (или вовсю надвинулся) кризис. А вообще, если у литературы и есть какая-то миссия, так это давать надежду. Ну, по-моему, так. Такие книжки я обычно читаю, а теперь вот обычно пишу.