Как вернуть доверие учителям и вести детей в школы рассуждает известная педагог и писательница Анна Северинец.
- Анна, приближается новый учебный год. Что у вас с работой? - сразу спросили мы. Напомним, Анну Северинец уволили из Смолевичской гимназии после публикации в Фейсбуке стихотворения «Я за вас не галасавала ніколі».
- Сразу же после увольнения я получила очень много предложений по работе, еще в июне. В итоге отнесла трудовую книжку в минскую частную школу «Стембридж», буду работать с детьми, преподавать свой предмет. В этом смысле все в порядке. Пока нет учителя у моих учеников, которые остались в Смолевичской гимназии. Все лето наш школьный профсоюз и родители учеников пытались меня отстоять, бились за меня на всех уровнях.
На днях мне вручили ходатайство нашей профсоюзной ячейки о перезаключении со мной контракта. Моя гимназия боролась за меня изо всех сил, но, к сожалению, пока общей победы не будет - видимо, не будет и по этому вопросу.
- Наверное, читая ваши посты в соцсетях, некоторые говорили: «Сиди тихо, не высовывайся…»? - Нет, наоборот, коллеги говорили: «Молодец! Какая ты смелая!» На самом деле я никогда не делала ничего плохого или незаконного, никогда не переступала через учительскую этику. Мы все, как бы мы там себя ни вели в каких-то отдельных ситуациях, хотим перемен к лучшему и хотели этого всегда.
Да и вообще, у нас в Смолевичской гимназии совершенно уникальный коллектив. Я очень его люблю, несмотря на то, что там всякие есть педагоги, не со всеми у меня контакт и идейное согласие. Но поддержка коллектива была всегда.
И я очень люблю своих учеников, они уже все такие мои. Особенно жалко одиннадцатиклассников, им же остался год - как их переключат сейчас на другого преподавателя?..
Они пригласили меня 1 сентября на линейку, сказали: «Мы хотим подарить вам цветы». Не знаю, смогу ли я быть, ведь я должна пойти уже в новую школу, но очень хотела бы побыть в этот день со своими учениками.
- Многие родители перед началом этого учебного года не понимают: как после всего пережитого в августе, после того, что стало известно о фальсификациях на избирательных участках, вести детей в школу? Вы ведь ушли из школы, где остались ваши дети? - Младшего я на днях перевела ближе к дому. Тут мне повезло: в его новой школе, которая находится у меня во дворе, учителя входили как раз в те комиссии, которые 9 августа вывесили нам честные протоколы.
Так повезло далеко не всем, и родительские вопросы к школе абсолютно правомерны, они должны задаваться. И не только про выборы. Есть огромное количество проблем в современной школе, которые родители должны и могут решить, коль уж мы хотим поменять страну к лучшему.
Нам нужно совместными усилиями убрать из школы любую идеологию. Школа должна быть свободна от любых идеологических установок. Школа - это место, где дают знания. Воспитывают детей в семье, и родители не должны позволять никакого чужого, постороннего воспитания в школе.
Это простые, минимальные шаги, на которые родители раньше особо не шли: не соглашаться на участие детей в идеологизированных организациях, не оплачивать принудительные подписки, не ходить на идеологические мероприятия.
На все это родители имеют право, главное - понять, что воспитание детей - это их задача и их святое право. Мы все можем потребовать от школы убраться из воспитательного процесса.
Школа дает знания. Всё. С остальным - до свидания. Тем более что чиновники заверяют, что все эти хоккеи и подписки - дело добровольное.
- Тогда педагоги давят на жалость, рассказывая, что отбирают у своих детей кусок хлеба, отдавая за подписки часть зарплаты. - Пусть отбирают - это тоже их выбор. Они сами выбирают, кого финансировать. Пусть платит директор - если считает нужным такое делать. Никто не может залезть учителю в карман и достать оттуда деньги.
- родительские вопросы к школе абсолютно правомерны, они должны задаваться. И не только про выборы. Есть огромное количество проблем в современной школе, которые родители должны и могут решить. Фото: фейсбук Анны Северинец. - родительские вопросы к школе абсолютно правомерны, они должны задаваться. И не только про выборы. Есть огромное количество проблем в современной школе, которые родители должны и могут решить. Фото: фейсбук Анны Северинец.
Это, безусловно, тяжело - первый раз. Второй - уже легче, третий вообще не проблема. Не будет легко. Легко подчиняться злу - даже не надо особо шевелиться. А перейти на сторону добра всегда очень тяжело. Но только в первый момент. А затем вдруг внутри наступает совершенное облегчение.
Я никогда не чувствовала себя в государственной школе под гнетом или давлением - просто потому, что я им не подчинялась. Да, мне было проще, школа на это закрывала глаза, потому что я давала школе результат, рейтинг, победителей разных, сама побеждала в профессиональных конкурсах. Вот на этом давайте сосредоточимся, на своем предмете.
- Многим мешает страх, мол, «меня уберут - возьмут другого, ничего не изменится, а мне нечего будет есть…» - Да, мы ничего не можем сделать с этим страхом. Он есть. Этот страх человек должен победить в себе сам. Это ведь как с учениками: мы можем плясать перед ними лезгинку, вывернуться наизнанку, но если они сами не захотят учиться - мы их не заставим.
Если человек не готов побеждать в себе страх, мы за него этот страх не победим. Тут надо каждому понять, что жизнь одна, и прожить ее в позиции раба было бы печально.
«Я очень большой сторонник обычной провинциальной школы» - Теперь вы работаете в Минске, в частной школе. Там, наверное, и условия лучше? - Ну, конечно, там и свободнее, и комфортнее, и отношение руководства к сотрудникам принципиально другое. Но и хаять свою прежнюю школу я не хотела бы. Я очень большой сторонник обычной провинциальной школы.
Я до сих пор вижу много перспектив в обычной государственной школе. Как только ее избавят от идеологического груза, от вмешательства государства, как только она станет просто заведением, где детям дают знания, - у нее немедленно откроется второе дыхание.
У школы очень большой потенциал, большие перспективы - надо только изъять оттуда уродливый воспитательный процесс. Мне было комфортно в гимназии в Смолевичах, поскольку я не брала на себя никакую идеологическую нагрузку, дети мои в этом не участвовали. Поэтому не могу сказать, что я ушла из какого-то болота - я ушла из гимназии с очень хорошим чувством и очень ей благодарна.
- Вы так восторженно говорите про школу, тогда как многие учителя первым делом жалуются на низкие зарплаты. - Я не могу пожаловаться на свои заработки в государственной системе, потому что я всегда давала школе победителей олимпиад, рейтинговые очки за участие в профессиональных учительских конкурсах. Не могу сказать, что меня когда-нибудь обижали по зарплате. Естественно, она не равнялась зарплате банкира или программиста, но те финансовые возможности, которые можно было иметь в школе, у меня всегда были. Все зависит от того, как мы себя поставим и какую создадим вокруг себя атмосферу.
- Вы сказали, что младшего перевели в другую школу, а дочь? - Младший сын учился в школе, гимназия начинается с пятого класса. Старшая дочка осталась в гимназии. У нашей гимназии нет своего здания, соответственно, нет и избирательного участка, она не формировала никаких комиссий. Поэтому дочка идет к учителям, которые никаким образом не участвовали в фальсификациях. Для меня это важно. У нее очень хороший класс, прекрасные одноклассники - это мои ученики. Она осталась с ними.
- Школы и учителей сегодня условно поделили на честных и нечестных. Дочка знакомой, отличница, зная про свою «нечестную» школу, сказала, что не подаст руки директору. Как родителям найти баланс: переводить детей, надеяться, что конфликт рассосется? - Да, надо искать баланс, избегая голословных обвинений. Потому что среди учителей, которые были в избирательных комиссиях, много людей, которые пережили жуткие трагические минуты. Они не подписывали протоколы, рыдали, не поддавались на провокации и уговоры. Ведь очень многие протоколы ушли в ЦИК неподписанными.
Я знаю у нас в Смолевичах учителей, которые отказались подписывать сфальсифицированные протоколы, несмотря на дикое давление. Не должно быть огульного голословного обвинения учителей. Надо сосредоточиться не на внесудебном обвинении других, а на противодействии системе, идеологии.
Если какой-то учитель не устраивает родителей - может, он плохой предметник, человек, которого вообще нельзя допускать к детям, и неважно, участвовал он в комиссии или нет - нужно добиваться смены этого педагога.
Не дети должны бежать из школ, а школа должна меняться соответственно потребностям детей. Дети имеют право учиться там, где они хотят. В школе главные - дети и родители. Не надо устраивать самосуд, с учителями-фальсификаторами позже непременно разберутся.
- Что говорить ребенку, чтобы тот не боялся, не переживал? - Если у ребенка есть четкая позиция, которую он готов выражать, если он отказывается пожимать руку директору - это его право как личности. И взрослые должны обеспечивать полную поддержку своим детям. Но провоцировать, требовать, накручивать на такое поведение - неправильно. Потому что старшие дети уже самостоятельные, взрослые не должны ими манипулировать.
Сейчас время, когда общество наконец-то заканчивает формулировать свои требования к школе. Раньше в интервью я говорила, что общество не понимает, чего хочет от школы - оценок или знаний, чтобы детей там держали на «передержке» или учили.
Ведь учителя не изменились, они - те же. Они не то, что раньше были хорошие, а вдруг после 9 августа стали плохие - они всегда были такие. Просто раньше дети и родители готовы были это терпеть, а сейчас у них сформировался четкий запрос: они хотят, чтобы их детей учили люди с безупречной человеческой репутацией, чтобы школа давала знания и не лезла в воспитательный процесс.
Сейчас наконец-то настало время, когда родители понимают, чего хотят от школы. Не устраивает их что-то в школах, знают они о фактах принуждения, знают, что детей вывозят против их воли на какие-то идеологические мероприятия - значит, имеют полное право (и всегда его имели) от этого отказаться. Как люди, которые эту школу оплачивают из своих налогов, они имеют право свои требования сформулировать, передать администрации и требовать их исполнения. Чтобы менять школу соответственно своему запросу.
- Некоторые подумают, что легко красиво говорить, труднее сделать… - Это как с детьми: я не могу пойти за каждого ребенка и сдать тестирование. Я даю инструменты, учу, как сделать, но пойти и сдать тестирование он должен сам. Чего еще можно ждать? Что придет добрый дядя из независимого профсоюза и что-то сделает за вас? Мы слишком долго рассчитывали на добрых дядь. Не бывает так.
Весь пафос сегодняшнего положения в том, что ни один человек не уйдет от личной ответственности за происходящее. Мы становимся политической нацией - и она готова брать на себя ответственность за свое государство. А ответственность всегда подразумевает четкую личную позицию.
Можно пойти на компромисс - например, сдать деньги в «Красный крест» или подписаться на газету «Культура». Почему нет? Но надо перестать делать вещи, которые вас не устраивают.
Меня никогда не возили массовкой на хоккей. Мой ответ короткий: «Не хочу». И меня никто не имеет права заставить.
Это как в семейных отношениях: когда люди видят, что на вас можно надавить - на вас и давят. Когда видят, что нельзя - никто не будет тратить время.
- Неужели вам никогда не было страшно?
- Мне страшно, когда болеют мои дети. В профессиональной деятельности мне не бывает страшно, потому что я знаю, что права.
Почему мне должно быть страшно? Меня что - расстреляют?
Уволят из одного места - найду другое. Я всегда заработаю на кусок хлеба. В крайнем случае, пойду подметать улицу, это мне вообще не трудно, да и голова свободна - думаешь, о чем хочешь, книжку очередную пишешь.
Я не боюсь, потому что знаю, что найду выход из любой ситуации. Многие лишены возможности так думать - это тоже воспитывается внутри. Но и я не родилась с серебряной ложкой во рту, всего добивалась сама.
Мое первоочередное - жить по совести. Это не страшно и всегда приятно.
Или вы спросите у моего Павла (брат Анны, Павел Северинец, сопредседатель Белорусской христианской демократии, сейчас находится за решеткой. - Ред.): он что, чего-то боится? Нет, не боится.
Что он делает в тюрьме? Он придумал и запомнил несколько книжек, осталось только записать. А когда Павел уставал думать про книжки, то придумывал много разных игр для Франтишка (своего маленького сына. - Ред).
Он не сидит без дела, не бьется головой о стену - он занят интеллектуальным трудом. Он знает, что прав, что чист перед своей совестью, и поэтому не может возникнуть ситуаций, которые его сломают. Это очень просто, но это никто не сделает за человека, кроме него самого.
- Почему вы вышли из Координационного Совета? - Он тоже связан с моей учительской позицией. Предполагалось, что я приду и буду работать с учителями, которые участвовали в фальсификациях, но хотят перейти на сторону добра, просят помощи. Это очень тонкое дело.
Это сейчас уже немножко внутри у меня успокоилось, но в тот момент - а это был конец 10-х чисел августа - мы только узнали, что творилось на Окрестина, и я морально оказалась не готова общаться с людьми, которые участвовали в фальсификациях. Поэтому я отказалась от такой работы, внутренне понимая, что не смогу, что это будет вранье.
Я была всецело на стороне учителей, которые протестовали, выходили на улицы, которые стояли под административными зданиями. И совершенно не чувствовала в себе сил общаться с людьми, которые проявили трусость, и в том числе эта трусость в конце концов привела к таким последствиям. Наверное, я должна была поступить по-другому, но я так не умею.
- Сейчас ваша реакция изменилась? - Да, сейчас я смотрю на это под другим углом. Поступило предложение уже от другой инициативы, от инициативы «Честные люди», они тоже хотят поддерживать учителей, которые попали в тяжелую ситуацию.
Конечно, конкретно сегодня я понимаю, что это нужно делать. Это очень сложно, легко только, когда все распадается на добро и зло. А когда начинаются перипетии, когда это история конкретного человека со всеми его из детства идущими травмами… Он не может быть другим - он просто трус и всё, он слабый. И для него просто не подписать протокол - гораздо сложнее, чем мне опубликовать 200 стихотворений против президента.
Для меня быть смелой не проблема, а для человека это очень большой внутренний труд. Поэтому конкретно сегодня я понимаю, что мне надо как-то в эту работу включаться.
- Возникает важный момент про прощение, глобальное… - Да, и сегодня мне проще об этом думать, хотя и не всегда. Ненависти внутри очень много, неприятия очень много. У меня совершенно не было ресурсов для прощения в 10-х числах августа.
Тогда сразу началась травля учителей, и коллеги стали мне писать: «Анна, остановите травлю! Анна, напишите что-нибудь!» Но я не могу писать то, что я не чувствую.
А в тот момент я чувствовала, что эти люди должны нахлебаться позора сполна. Хоть это и жестоко и, наверное, не слишком гуманно. Но взрослый человек должен отвечать за свои поступки.
Сегодня у меня внутри позиция несколько мягче. Не знаю, правильно ли это. Но как есть.
ДОСЬЕ «КП» Анна Константиновна Северинец - учитель русского языка и литературы, писательница, исследователь белорусской литературы. Окончила филфак БГУ, БГЭУ. Работала учителем в школе, возглавляла региональный отдел в оптовой торговой фирме, работала педагогом в гимназии города Смолевичи, откуда ее уволили в июне 2020 года. Автор романов «Дзень святога Патрыка», «Гасцініца «Бельгія», научно-популярных изданий для учителей и учеников. Замужем, трое детей.