Пишет Борис Натанович Пастернак, генеральный директор издательства "Время": Умер Алексей Малашенко  (02.02.1951-03.01.2023) — один из лучших российских востоковедов и исламистов. Главные его книги вышли в других издательствах, в основном в специализированных. «Время» же выпустило в 2021 году всего одну, совсем небольшую, полторы сотни страниц — но, видимо, последнюю. 

Пару лет назад мы обсуждали с Алексеем Всеволодовичем переиздание его, наверное, самого известного труда «Мой ислам» в расширенном и дополненном варианте. Но пока доработаю, сказал он, давайте обнародуем вот эту, «Записки арабиста». Так мы и сделали.

Цитировать книжку можно с любого места. Когда она только вышла, пару баек из нее я разместил в ФБ. А сейчас еще один маленький отрывок, он мне кажется важным для понимания специфики работы арабиста вообще и квалификации Алексея Всеволодовича — долгой и благодарной ему памяти.

«В алжирскую Батну я попал почти случайно. Изначально надлежало ехать в Ирак. Но удалось уговорить начальство, что в Алжире я могу быть нужнее, потому что французским владею лучше, чем английским.

Как я добирался до Батны, чуть ниже. Сейчас вновь об арабском языке. В начале книги я написал «…и стали мы учить арабский язык». Забыл только добавить прилагательное — литературный. А арабский — это еще и множество диалектов, на которых разные арабы по-разному говорят. Объясняю. Буква, которая в литературном произносится как «дж», в египетском диалекте звучит как «г». Зато как «г» в алжирском звучит то, что на литературном — «к» (кстати, в арабских языках есть целых два «к». И одно из них по-иракски произносится как «ч»». Вопрос «что это?» в классической лингве «ма хезе?», в Египте спрашивают «ы да?», на севере Африке, в Магрибе – «вош?”. Прошу прощение за то, что утомил. 

А еще есть сирийский, ливанский и прочие диалекты. На правильном, то бишь классическом языке разговаривают в Аравии. Не был, не знаю. С саудитами же беседовать приходилось. Рассуждая о бытовых вопросах, особенно после неисламских 100 граммов, они тоже отходят от языка Корана.

Понимаю, что надоело читать чуждые нормальному человеку, не востоковеду, жалобы, но поставьте себя на место арабиста-неофита, оказавшегося в какой-нибудь арабской глуши, и соображающего только на арабском литературном. Волком взвоешь — кстати, это животное в разных арабских странах называется по-разному.

Самые сильные впечатления — детские. Они сохраняются навечно. Так и с арабским. На всю оставшуюся жизнь запечатлевается диалект первой арабской страны, в которую тебя занесло. В следующем царстве-государстве ты вынужден приобщаться к местному (следующему для тебя диалекту). Поначалу это раздражает. 

Моей первой страной был Египет, второй — Алжир. Произношение нам ставил Габучан, армянин, в начале 50-х приехавший в Советский Союз из Египта. В итоге после Алжира я разговаривал на алжирском диалекте, в египетской манере с легким армянским акцентом.

Вследствие всего этого возникали смешные коллизии.

По возвращении из Египта в ИВЯ я сдавал «курс диалекта». Принимал его симпатичный Арсен Карапетович Торос. Он знал и преподавал диалект иракский (это такой, где место «к» звучит «ч»). После первых двух фраз стало ясно, что мы с Торосом говорим на разных языках. Экзаменатор рассмеялся, и свою пятерку я получил. 

… На третий день после приезда в Батну, торгуясь в местной лавке, я услышал от ее хозяина: «Инта муш фи Маср, рух барра» («ты не у себя в Египте, пшшел отсюда»). 

Алжирский диалект я выучил, куда ж деваться. Подражал местной манере говорить, записывал в специальный словник выражения.  Но в день накануне отлета, сидя в милейшем уличном кафе, я заказал чашечку кофе. «Мсье, — сказал вежливый официант, — не могли ли повторить вашу просьбу по-французски. У вас сильный египетский акцент. Я плохо понимаю». Я чуть не заплакал. 

Великий французский арабист Жак Берк признавался: «Я говорю на арабском магрибинском диалекте почти как на родном языке, но когда я приехал в 1953 году в Египет, своих собеседников я не понимал».

В Бенгази (это город в Ливии, где сейчас война идет) лавочник удивлялся: «Говоришь-то ты на арабском, только непонятно на каком. Сам-то откуда?» «Из Ливана», — буркнул я, и собеседник сразу успокоился, — дескать, чего с вас, ливанцев, взять. В самом Ливане, в Бейруте меня неожиданно поняли. 

Позже, в Тунисе, я вообще боялся признаться в своей арабоязычности и просил кофе только на языке Франсуа Рабле и Шарля де Голля».

Алексей Малашенко. "Тяжело в ученье, нелегко в бою: Записки арабиста", М., "Время", 2021. Есть в продаже в OZON и Wildberries.