«Улитка в тарелке» или о том, что не умерла еще детская литература. «Улитка в тарелке» – повесть печальная, трагическая, но трагическая в том аристотелевском смысле, когда гибель героя не оставляет ощущения беспросветности и безысходности, а, наоборот, вносит какое-то просветление, улучшение в продолжающий жить мир. На первых страницах перед нами открывается довольно типичный антиутопический топос, однако первая мысль «антиутопия для детей», вспыхнув в начале, очень быстро исчезает и дальше уже не появляется.
В жизни каждого ребенка наступает момент, когда он, подобно улитке, выпущенной из тарелки под колючий куст малины, вырывается из своего маленького мирка, казавшегося до этого целой вселенной, и попадает в новый, огромный, незнакомый мир, в котором ему предстоит многое понять и многому научиться. В жизни каждого ребенка наступает момент, когда он понимает, что смертен, что жизнь его ограничена и с каждым днем он все более приближается к ее концу. Наличие смерти наделяет особой ценностью окружающий мир и все те, может быть самые обыкновенные вещи, которые этот мир наполняют: вид рождающегося утром солнца, музыку цветов, запах сена, который чувствуешь, стоя на вершине стога.
Герои повести видят и показывают читателю, что мир красив и интересен, реальный, «настоящий» мир, наполненный звуками и запахами, который не может сравниться с миром виртуальным, какие бы фантастические возможности тот не предоставлял. Дети из «Улитки в тарелке» как раз способны видеть и понимать эту красоту, ощущать постоянный интерес и радость жизни, способны любить и прощать несмотря ни на что. Все это делает их невероятно симпатичными, несмотря на их пугающий, отторгающий внешний вид. Значимое место в повести занимает тема «другого», непохожего на тебя, непохожего на окружающих людей и от этого кажущегося безобразным, уродливым. И важно научиться преодолевать свою брезгливость, проявить человечное отношение, и тогда можно будет перестать замечать морщинистую кожу, а видеть лишь глаза, которые «сияют так, будто в них жило по крошечному солнышку».
Изображение же смерти не выглядит ни страшным, ни безобразным (почему-то до самого конца не покидало ощущение, что смерть здесь должна быть именно такой). Нет, смерть в повести представлена как мифическое путешествие, уплывание по реке (а «эта река течет прямо в небо») в другой идеальный счастливый мир, рай, в то живущее и дышащее море из сна, в котором воплощается мечта, абсолютная красота и гармония. Ведь «все реки впадают в море».
наши партнёры
