Интервью с Еленой Минкиной-Тайчер на портале "Эксперимент" о ее новом романе "Белые на фоне темного леса". Беседует Александра Багречевская

Василий Васильевич Розанов (1856—1919) умел возмущать читающую публику. Его тянуло к крайностям и запретным темам, к «неприличному». «Я еще не такой подлец, чтобы думать о морали» — это замечание Розанова стало, как сказали бы сегодня, мемом. «Не исключено, что сегодня Розанов публиковал бы свои короткие тексты как посты в Фейсбуке» (Алексей Михеев). Впрочем, ко всем высказанным крайностям Розанов относился философски и стремился примирить их между собою... С одной стороны, главное в жизни человека — в сфере половой любви, с другой стороны, «я говорил и думал только о Боге»… С одной стороны, откровенно антисемитские высказывания, с другой стороны, «евреи — это “цимес” всемирной истории». «Шумит ветер в полночь и несет листы... Так и жизнь в быстротечном времени срывает с души нашей восклицания, вздохи, полу мысли, получувства... С давнего времени мне эти “нечаянные восклицания” почему-то нравились. Собственно, они текут в нас непрерывно, но их не успеваешь (нет бумаги под рукой) заносить — и они умирают. Потом ни за что не припомнишь. Однако кое-что я успевал заносить на бумагу. Записанное все накапливалось. И вот я решил эти опавшие листья собрать».

Цикл про Шерлока Холмса стал самым знаменитым произведением сэра Артура Конан-Дойла (1859—1930), а его герой в рейтинге всемирно знаменитых персонажей уверенно держит первое место. Конан Дойл придумал, как надежно «подсадить» читателя на свои истории. «Мне всегда казалось, — писал он, — что обычные публикации с продолжением скорее мешают, чем помогают журналу, поскольку рано или поздно читатель пропускает номер и теряет всякий дальнейший интерес. Совершенно очевидно, что идеальным компромиссом был бы постоянный герой, но в каждом номере должен быть законченный рассказ... По-моему, я первый это понял, а журнал “Стрэнд мэгэзин” первый это осуществил». Знаменитый писатель не раз пытался покончить со своим героем. «Подумываю, — писал он, — убить Холмса наконец и завязать с этим». Но окончательно проститься с Холмсом ему удалось лишь за три года до кончины. Последнее, шестидесятое дело Холмса датировано 1927 годом. «Итак, читатель, мы прощаемся с Шерлоком Холмсом. Я благодарю тебя за твое постоянство и могу лишь надеяться, что и я дал тебе кое-что, отвлекая тебя от жизненных забот и пробуждая новые мысли». Прощается с Холмсом и серия «Проверено временем», в которой вышли три книги о нем.

5 июля в 18:00 в Московском Доме Книги на Новом Арбате состоится творческая встреча с Мариэттой Омаровной Чудаковой, советским и российским литературоведом, историком, доктором филологических наук, критиком, писательницей

Владимир Панкратов на сайте "Горький" в рубрике "Не пропустите эти книги": Молодой человек отправляется в авантюрную, но вполне логичную для его возраста поездку автостопом до обеих столиц, что оборачивается чередой колоритных портретов

Блогер Виктория vika_pro_knigi в Инстаграм о повести Лады Кутузовой «Человек-невидимка из седьмого «Б»: "Книга немного наивная, но потрясающе живая. В ней нет пошлости и грубости, чем сейчас грешат многие книги для подростков"

Константин Георгиевич Паустовский (1892—1968) нашел в лесном Мещорском краю «самое большое, простое и бесхитростное счастье». Наверное, лишь очень наивный и неподготовленный читатель отнесет рассказы и повести Паустовского о любимой его стороне к «заметкам натуралиста» — тут все в неразрывном единстве. И обаяние «тихой и немудрой земли под неярким небом». И удивительно талантливые деревни («в Солотче почти нет избы, где не было бы картин. Спросишь: кто писал? Отвечают: дед, или отец, или брат»). И глубокие размышления о сути человеческого предназначения на земле. Интересное обстоятельство: из семинара Паустовского в Литинституте вышли Владимир Тендряков, Григорий Бакланов, Юрий Бондарев, Юрий Трифонов, Борис Балтер — кажется, более «городских» писателей трудно и подобрать. Конечно, творческим даром их наделила природа, но наверняка кое-что вложил в души и объяснил учитель. Ну, например, вот так: «Вдохновение входит в нас, как сияющее летнее утро, только что сбросившее туманы тихой ночи, забрызганное росой, с зарослями влажной листвы. Оно осторожно дышит н ам в лицо своей целебной прохладой». Это вдохновение — из Мещоры родом.

Илья Ильф (1897—1937) и Евгений Петров (1902—1942) начали вместе писать в середине 1920-х. Безусловный и неоспоримый памятник их совместному творчеству — два знаменитых романа. Но и до, и после, и между «12 стульями» и «Золотым теленком» соавторы писали много и смешно. Возможно, это не самая полная и удачная характеристика их фельетонного творчества — но это так. «Книга зачисляется либо в “железный инвентарь”, либо в “золотой фонд”» (Ильф и Петров). Собранные в этой книге рассказы и фельетоны, по такой классификации, наверное, ближе к инвентарю — они часто носят вполне прикладной характер, решают какую-нибудь насущную и наболевшую проблему. Например, несправедливость судебного решения. Или идиотское начинание местного чиновника. Или начетнический подход к изучению истории и литературы в школе. Эти недостатки писатели жестоко высмеивали. Помогало ли это вытащить занозу? На этот больной для сатирика вопрос много лет спустя ответил другой классик жанра, Михаил Жванецкий: «Либо наша жизнь станет лучше, либо мои произведения будут бессмертными». Пока у Ильфа и Петрова все складывается в пользу бессмертия.