Журнал "Историческая экспертиза": Родионов И. В. Большая история и её метасюжеты в творчестве Василия Зубакина. Рец.: Зубакин В.А. На службе Его Величества. М.: Время, 2025. 352 с. А также: Зубакин В.А. В тени трона. М.: Время, 2022.

Аннотация: В первой части данной работы подробно анализируется и рецензируется роман Василия Зубакина «На службе Его Величества», а во второй – прослеживаются сквозные сюжеты творчества писателя и очерчивается метавселенная его исторической трилогии в целом.

I

Есть исторические фигуры, судьба и самое существование которых кажется допущением, созданием бурной фантазии романиста. Однако ж они были – и будут. К такого рода героям – или антигероям – относится и фантастическая (в том смысле, который вкладывал в это определение Салтыков-Щедрин) фигура Анри Бинта – филера, тайного соглядатая и русского агента, а теперь – и центрального персонажа нового романа Василия Зубакина «На службе Его Величества» (Издательство «Время», 2025. – 352 с.)

Слово "центральный" применительно к герою книги – поистершееся, почти клише. Но в случае с романом "На службе Его Величества" оно удивительно точное. Так камень падает в воду, и от него продолжают расходиться все новые и новые круги. При этом и сам роман, и его главный герой двойственны, даже дуалистичны – за точностью и детальностью скрывается структура принципиально зыбкая, мерцающая. А на протяжении всего текста неоднократно меняются и повествователь, и жанр, и художественная реальность.

Впрочем, обо всем по порядку.

Итак, повествователь номер один – сам главный герой, Анри Бинт. Поначалу просто сметливый и неудачливый ловкач, он на наших глазах постепенно становится настоящим художником политического сыска. По сути, это единственный персонаж книги, характер которого выписан в развитии – он меняется, совершенствуется. Если оставить в книге только эпизоды, где Бинт выступает в роли рассказчика, получится роман в новеллах. Герой, которого благословил на связь с Россией тот самый Дантес, появляется, вспыхивает в ключевые моменты русской истории, чтобы снова исчезнуть. Интересна и структура его новелл: они неизменно стартуют динамичными диалогами без указания на действующих лиц, а следом завязывается подсюжет – от первого лица, в настоящем времени. Новеллы Бинта – самая живая и непосредственная часть повествования, и именно он как минимум дважды раскрывается через личное: в рассказе о начале жизненного пути и в эпизоде с Ольгой Столыпиной. При этом рассказчик он не всегда надежный: иногда откровенно преувеличивает и бахвалится, и тогда рассказанные им истории кажутся сюжетами в духе Дюма или Эжена Сю. Кроме того, любопытно ещё следующее разделение: перед нами одновременно выдающийся профессионал – и простой, в чем-то даже ограниченный человек – вовсе не многоумный интеллектуал, упивающийся собственными нравственными падениями (каковы, например, отечественные литературные провокаторы), но сметливый, решительный и по-французски игривый эльзасец. Он не играет в свои игры, оставаясь идеальным исполнителем, которому все-таки всегда необходим заинтересованный работодатель – его личное Величество.

Кстати, про Эльзас: неудивительно, что Бинт – уроженец именно этой многострадальной израненной земли. Само место его рождения будто намекает на некую неопределенность – это спорный край, принадлежавший то Франции, то Германии. Люди бинтовского склада отчего-то часто рождаются именно на пограничных территориях, словно наследуя от них склонность к авантюрной непостоянности. Так, небезызвестный Евно Азеф появился на свет в Гродненской губернии – территории, кому только в разное время не принадлежавшей. Что касается Эльзаса, символично, что именно там, к примеру, родился Альфред Дрейфус, а также два персонажа-антагониста середины двадцатого века: многолетний глава канцелярии фюрера Отто Мейснер и видный деятель немецкого Сопротивления, будущий потенциальный канцлер новой Германии Юлиус Лебер, казненный в 1945 году за участие в заговоре Штауффенберга.

Новеллы Бинта, помимо начальной, действительно бегут по болевым точкам российской истории. Вот рассказ об остроумном разгроме подпольной типографии народовольцев, а вот – о слежке и погоне за будущим знаменитым охотником на провокаторов Владимиром Бурцевым. Вот женевское наблюдение за Лениным, который в разговоре с Гапоном (вероятно) гневно отказывается от некоего заманчивого иностранного предложения. Вот Бинт тайно охраняет Николая Второго и его семью во время визита императора в Германию в 1910 году. Вот Савинков, вот морганатическая свадьба Михаила Романова и Натальи Вульферт, которую наш герой безуспешно и будто бы без особой охоты пытается сорвать. А вот Бинт – телохранитель и конфидент Ольги Столыпиной: это, пожалуй, самый лирический и одновременно элегический эпизод романа. Вот интернациональные шпионские игры времен Первой мировой войны – и расставание героя с царскими спецслужбами. Наконец, вот переход Бинта на службу к большевикам – вовсе не идеологический, но, скажем так, профессионально ориентированный. Эксперт не может жить без своего дела, а следовательно – и без работодателя. Завершается описание его приключений историей-умолчанием, проливающей свет на происхождение знаменитых "Протоколами сионских мудрецов". Неординарная судьба, не правда ли?

Второй рассказчик в романе – некий Константин Окунев, хроникер и расследователь, пытающийся в своих записках восстановить фактологическую канву приключений Бинта, и к тому же его современник и собеседник. При этом он – не только связующее звено между разными эпохами, но и лицо, опосредованно принимающее участие в сюжете, но в каком именно качестве – не до конца ясно. Как герой-рассказчик в "Бесах" Достоевского, Окунев до последнего будет оставаться за ширмой, а его характер раскрывается скупо: он, вероятно, интеллигент, местами – некоторый моралист. Однако ж и он вовсе не прост, не формальная фигура, на что намекает многозначительная оговорка мсье Базиля о таинственных обстоятельствах его "смерти (или гибели?)", а также записка из эпилога, которая, впрочем, многое лишь окутывает новыми тайнами. Любопытны и стилистические детали: в качестве рассказчика Окунев не столько рассказывает, сколько протоколирует, а его диалоги с Бинтом подозрительно напоминают допрос.

Наконец, есть и третий повествователь – наш современник мсье Базиль. В чем-то он – альтер-эго автора, но соотносить их до неразличимости точно не стоит. Двойственность проявляется и здесь. С одной стороны, вооружённый знаниями сегодняшнего дня мсье Базиль – наиболее объективный рассказчик. Он комментирует записки Бинта-Окунева, и поскольку пишет для читателя, а не для себя или неведомого начальства, он может тот или иной факт подчеркнуть, на чем-то наше внимание акцентировать. С другой стороны, мсье Базиль находится в самом уязвимом среди рассказчиков положении. Для него более всего важно правдоподобие интерпретатора, а его функция – уравновесить перехлесты предшественников, исследовать их мотивации. При этом основной источник его версии, донесенной до читателя – личные документы (ему ли как человеку, занимающемуся историей, не знать, насколько такого рода источники могут быть ненадежными), найденные им при весьма литературных обстоятельствах.

Нельзя не упомянуть и о четвёртом не повествователе, но авторе романа – собственно, самом авторе, Василии Зубакине. Важное отличие фигуры, так сказать, окончательного автора от фигуры того же мсье Базиля состоит в том, что он оперирует тремя повествованиями, а не двумя, и одна из его ролей – комбинаторская. Таким образом, записки Бинта – авантюрный сборник новелл, записки Бинта с комментариями Окунева – конспирологически-политические изыскания, записки мсье Базиля с комментариями к запискам Бинта и Окунева – беллетризованное историческое исследование с комментариями, а "На службе Его Величества" в целом – метароман.

Остается ещё один вопрос. Казалось бы, про Бинта можно было бы рассказать в формате линейной документальной или художественной биографии. Строго говоря, фабульно без того же мсье Базиля вполне можно было и обойтись. Зачем же автору понадобилась столь замысловатая жанровая форма, которая очевидно избыточна для традиционного исторического романа, но в самый раз – для метавысказывания? Думается, дело в том, что автор, причём во многом – через фактологию, напоминает нам даже не об альтернативности истории, но об её вариативности, мерцании. О том, что многое не просто могло пойти по-другому – оно и шло по-разному, а как именно – зависит от угла зрения. Следовательно, существующие параллельно метавселенные большой истории – вполне себе факт:

"Описывая свои приключения в годы дореволюционной зарубежной эмиграции, Бурцев нередко приукрашивает действительность, представляя свою роль в событиях более существенной, а внимание к нему со стороны заграничной резидентуры — более пристальным, чем это было на самом деле. Что в полной мере касается и фигуры месье Бинта. Потому-то исследование жизни и профессиональной деятельности Анри Бинта требует тщательного анализа и учета подобных расхождений с документальными свидетельствами. Как, впрочем, любая попытка разобраться в судьбах профессиональных сыщиков и разведчиков. Волей-неволей исследователь таких биографий сам становится жертвой обаяния изучаемого объекта или, напротив, отвращения к нему. Порой автор ставит себя на место героя, забывая, о ком он на самом деле пишет. А иногда впадает в грех домысливания — когда ему не хватает ни документов, ни воспоминаний, ни интуиции".

Получается, и Окунев, и мсье Базиль, и автор, и даже читатель – каждый по-своему воспринимает Бинта, но он от всех ускользает. Ибо судьба его ещё пишется, в ней нет ничего окончательного. Потому Бинт становится героем в том числе и нашего времени, символической фигурой начала – и каждый может ее интерпретировать, подходя к разгадке сколько угодно близко и никогда – окончательно. В романе он живой, подчёркнуто приземленный человек – и при этом абсолютно мифологическая фигура. А у всякого мифа существует множество версий, порой – диаметрально противоположных. Сколько же существует Бинтов? И какой из них настоящий, окончательный? Qui es-tu, monsieur Bint?

Ясно одно – он, безусловно, агент. Агент Большой истории. Его Величества Большой истории.

II

Теперь поговорим о ещё одной теме: сквозном сюжете и метавселенной зубакинской исторической трилогии. У Василия Зубакина в издательстве "Время" вышло три исторических (или "неисторических") романа: "Жестяной пожарный" (2020), "В тени трона" (2022) и "На службе Его Величества" (2025). Про последний мы подробно говорили выше; коротко расскажем и про другие. В центре повествования "Жестяного пожарного" – судьба барона Д'Астье, морехода, поэта-сюрреалиста и журналиста, ставшего участником Сопротивления, соратником де Голля и даже, пусть и на короткое время, министром внутренних дел Франции. А роман "В тени трона" построен на фантастическом допущении: что, если Михаил Александрович Романов не был казнен в пермском лесу, но спасся и дожил до сороковых годов?

Формально все три текста – абсолютно разные, и, кроме исторической канвы, их ничего не объединяет. Или нет? Важные различия, впрочем, действительно наличествуют. Но они не столько семантические, сколько художественные, на уровне приемов и подходов, о чем тоже уже кратко упоминалось. Во-первых, они проявляются на уровне той самой системы нарраторов: перед нами чередуются первое субъективное лицо героя ("Жестяной пожарный"), третье объективное лицо всезнающего рассказчика ("В тени трона"), наконец, постоянная смена грамматических лиц и нарраторов ("На службе Его Величества"). Во-вторых, меняются и жанры – от романа-карьеры во французском духе (Стендаль, Бальзак) и альтернативной истории с элементами романа с ключом до плутовского метаромана. Наконец, различен и сам художественный метод: в первом случае – авантюрный реализм, во втором – позитивистский ранний модернизм с элементами фантдопущения, в третьем – поздний модернизм набоковского толка, от которого рукой подать до постмодернизма. Но все же вселенная, в которой происходит действие трех романов, скорее одна. Да и метасюжет тоже – с тотальным его отзеркаливанием в одном из случаев ("В тени трона"). Попробуем выделить ключевые особенности зубакинского текста:

1. География. Место действия всех трех романов – Европа и окрестности (Средняя Азия, Северная Африка). Герои Зубакина часто путешествуют, и оттого локации постоянно меняются – тут и Великобритания ("Жестяной пожарный"), и Швейцария ("На службе Его Величества"), и Турция ("В тени трона"), и другие страны. Но ключевая роль в повествованиях принадлежит трём пространствам (и в географическом, и в социокультурном, и в символическом смыслах) – Германии, Франции и России. Германия, впрочем, присутствует в сюжете скорее как постоянно нависающая над главными героями экзистенциальная угроза (хотя Д'Астье побывает в том же Нюрнберге, и не раз). Героям-французам (Д'Астье и Бинту) немцы угрожают напрямую, герои им противодействуют и в целом побеждают – Бинт через спецслужбистскую деятельность во время Первой Мировой, Д'Астье – через участие во французском Сопротивлении. В случае с Михаилом Александровичем ситуация обратная – на протяжении почти всего романа "В тени трона" немцы практически не фигурируют, но в итоге он находит гибель именно от их рук.

Россия для французских героев Зубакина – страна-сфинкс, с которой их многое таинственным образом связывает и загадку которой они стараются разгадать. Бинт на Россию работает и, вероятно, испытывает чувства к Ольге Столыпиной, Д'Астье дружит с Эренбургом и женится на Любови Красиной, а ближе к концу жизни посещает Москву. У Михаила Романова, соответственно, все наоборот: Россия для него – родина, а поселяется он во французской хижине. Наконец, Франция как отечество двух из трех главных героев – основное место действия романов Зубакина, их ключевая локация (в случае с Романовым таковым местом становится Россия): Париж, Бурж, Брест, Лорьян, Тулон, Марсель, французские Альпы, Эльзас, Ницца...

2. Хронология. События трилогии охватывают период конца девятнадцатого – середины двадцатого веков. Первая и Вторая мировые войны, русская революция, межвоенное европейское напряженное безвременье.

3. Реальные исторические фигуры, в изобилии действующие во всех трех книгах. Вот только главные из них: Де Голль и Черчилль ("Жестяной пожарный"), Николай II и королева Виктория ("В тени трона"), Азеф, Савинков и Ленин ("На службе Его Величества").

4. Восхождение героя, текст как роман-карьера. В начале действия книг герои-французы не имеют особых жизненных перспектив, а в конце – поднимаются почти до вершин в избранной ими деятельности. Д'Астье поначалу второстепенный поэт-сюрреалист с наркозависимостью, а Бинт – уволенный из полиции нищий неудачник. К финалу все меняется, и Д'Астье дорастает до министра, а Бинт – до негласного звания одного из главных тайных агентов в Европе. Михаил Александрович, в свою очередь, снова проходит обратный путь – от наследника престола и без пяти минут императора до безвестного горного отшельника.

5. Власть и спецслужбы. Герои всех трех книг в разное время соприкасаются с самыми высшими эшелонами власти. Кроме того, во всех трех романах постоянно проступает влияние вездесущих спецслужб различных стран. Д'Астье относится к подобному вниманию скорее с пониманием (ходили слухи, что реальный барон был связан с КГБ; впрочем, в романе эта тема особо не педалируется). Анри Бинт – сам сотрудник различных спецслужб, идеальный наёмник. Пытается дистанцироваться от настойчивого внимания секретных служб лишь Михаил, что ему и удается, хоть далеко не сразу. Горькая ирония: внимание "контор" героев скорее хранит, а его отсутствие – губит.

6. Высокородная любовь, которая все равно на втором месте – после дела. У Д'Астье два романа – с дочерью Красина и с гражданской женой племянника Рузвельта. Бинт симпатизирует супруге Столыпина. Однако все это не мешает их главной страсти – делу, и любовь проходит по страницам "Жестяного пожарного" и "На службе Его Величества" пунктиром, вскользь. Михаил Романов, напротив, любит женщину статусом ниже его, жертвует ради любви делом, и их чувства – важная часть романа "В тени трона".

7. Неизменность настоящей истории и докуфикшн как фундамент. Роман "В тени трона" построен на глобальном альтернативном допущении (Михаил выжил), а в романе "На службе Его Величества" появляются два активно действующих рассказчика – Константин Окунев и мсье Базиль. Однако к финалу обеих книг выясняется, что все это по итогу на событиях Большой истории особо не сказалось: художественная метавселенная Василия Зубакина существует внутри реальной, а не вместо её. Что, собственно, неудивительно: фундамент всех трех текстов – крепкий основательный докуфикшн, а сам автор много времени провел в архивах и в «местах силы» собственных героев: при подобном подходе легкомысленное отношение к истории совершенно исключено.

8. Сквозные герои и пересечения. Главные герои трилогии путешествуют из одной книги в другую. Так, именно посланец находящегося неподалеку д'Астье по имени Жак появляется в французской хижине Михаила во время войны, не зная, кто перед ним, и уговаривает его примкнуть к Сопротивлению ("В тени трона"). Посланец рассказывает про английские самолёты, о поставке которых Д'Астье договаривался с Черчиллем в "Жестяном пожарном". Михаил по итогу соглашается и гибнет в перестрелке с немцами, а Жак приходит на его похороны.

И второй случай. В романе "На службе Его Величества" отдельная глава посвящена тому, как Бинт неудачно и будто нехотя пытается сорвать венчание Михаила Александровича и Натальи Вульферт. У него ничего не выходит, что едва не стоит ему карьеры. Аналогичный эпизод присутствует и в книге "В тени трона", но со смещением: Анри Бинт здесь в традициях романов с ключом назван Гуго Бринтом, а его дальнейшая судьба, по уверениям рассказчика, отличается от судьбы реального Бинта и незавидна: во время войны он следит за Сопротивлением (возможно, и за Д'Астье – так гипотетически пересекаются и их судьбы), а после его вывозят в СССР и расстреливают. Впрочем, Бинт мистификатор не хуже Азефа: кто знает, вдруг он каким-то образом ввел в заблуждение и рассказчика из "В тени трона"?

9. Литература. Наконец, как и во всяком художественном мире с приставкой "мета-", в трилогии там и сям проглядывает литература, из-за чего повествования обрастают дополнительными отсылками. Если в романе "В тени трона" подобного немного (например, эпизодически мелькает Куприн), то в "На службе Его Величества" проливается свет на печально известную книгу "Протоколы сионских мудрецов", а "Жестяной пожарный" литературными подтемами буквально нашпигован: тут и дружба героя и с Эренбургом, и с сюрреалистами, и, наконец, его работа над книгой о Сталине. Так, кстати, проявляется ещё один сквозной сюжет, борхесовско-маркесовский: неизвестная книга и её открытие (неоткрытие): роман Д'Астье о Сталине ни в зубакинском романе, ни в реальности так и не обнаружен; книгу о Бинте пытается написать Окунев (по итогу ограничиваясь записками), а собирает мсье Базиль.

Таким образом, можно в общих чертах обозначить границы метавселенной зубакинской трилогии и проследить ее метасюжет. Время действия романов Зубакина – Европа (в основном – Франция и Россия) конца девятнадцатого – середины двадцатого века. В центре действия романов – неожиданный (малоизвестный читателю) герой, власть, спецслужбы, двойные агенты, ключевые моменты истории; при этом события книг по итогу на события истории прямо не влияют, но подсвечивают их с неожиданных сторон. Метасюжет же трилогии таков: потенциальный неудачник, человек периферии постепенно становится трикстером, а впоследствии – скрытым актором исторических процессов благодаря энергии, постановке на первый план дела (а не любви) и азарту участия, и судьба его вознаграждает, хоть внешне и оставляет за кулисами. И напротив (случай "В тени трона"): попытка скрыться от большой истории и активное неучастие в ней, а также предпочтение частного историческому неизбежно приводит к трагедии даже при высоких стартовых данных героя – как социальных, так и нравственных.